Вот один характерный случай, рассказанный перешедшими на участке 18-й армии 
венгерскими солдатами: "Мы получили приказ атаковать советские позиции. На 
высоте, позади нас, расположились эсэсовцы. Русские вели огонь из всех видов 
оружия. Атака захлебнулась, и мы залегли. Гитлеровцы, занимавшие высоту, тотчас 
же начали нас обстреливать. Таким образом, мы очутились между двух огней. 
Короткими перебежками солдаты достигли противотанкового рва и укрылись в нем, 
ожидая первой же возможности, чтобы перейти на сторону русских. Мы послали 
восемь человек без оружия для переговоров. Вскоре наши парламентеры вернулись в 
сопровождении советского офицера. Мы сдали ему оружие и мелкими группами 
перешли в расположение русских". 

Венгры рассказывали, что профашистские генералы угрожали солдатам всевозможными 
карами, вплоть до расстрела членов их семей, за переход к русским. Наша же 
агитация и пропаганда усиливала процесс распада венгерской армии. На советскую 
сторону перешло немало солдат и офицеров из 27-й венгерской пехотной дивизии. 

Это не означало, однако, что 1-я венгерская армия стала небоеспособной. 
Венгерские части, подпираемые отборными эсэсовскими дивизиями гитлеровского 
вермахта и специальными отрядами жандармов, продолжали вести против нас боевые 
действия. Но их стойкость и упорство резко снижались. Теперь у венгров было все 
меньше и меньше желания сражаться и умирать за Гитлера, поработившего их страну.
 

Немецко-фашистские войска, цепляясь за каждый рубеж, оказывали ожесточенное 
сопротивление. В полосе нашего наступления разведка зафиксировала появление 
новых танковых и пехотных дивизий врага. Более того, противнику удалось 
частично восстановить и пополнить крепко потрепанные нашими войсками соединения 
и части. К середине апреля сопротивление гитлеровцев значительно возросло. 
Войска нашего фронта, продвинувшиеся по весеннему бездорожью далеко вперед, 
после сорокадневного наступления нуждались в передышке. Тем более что тылы наши 
были растянуты и отстали от передовых частей, которые испытывали трудности в 
боепитании, горючем и многом другом. 

Учитывая эти обстоятельства, Ставка Верховного Главнокомандования 17 апреля 
1944 года дала 1-му Украинскому фронту директиву о переходе к обороне. Ставка 
подкрепила нас и своими резервами. Еще в начале апреля в распоряжение фронта 
была передана 3-я гвардейская армия (командующий генерал-полковник В. Н. Гордов,
 член Военного совета генерал-майор И. С. Колесниченко, начальник штаба 
генерал-майор К. Г. Ребриков, начальник политотдела генерал-майор Г. А. Бойко). 


Прибывшие части, предназначенные для будущих наступательных операций, 
сосредоточивались в районе Луцка. 

С 17 апреля по приказу Ставки центр и правое крыло фронта перешли к жесткой 
обороне. На участке 1-й гвардейской, 13-й и 60-й армий установилось 
относительное затишье. На левом же крыле фронта бои не затихали. На 
Станиславском направлении 38, 18, 1-я танковая армии до конца апреля отбивали 
атаки превосходящих сил врага. В результате напряженных боев противнику, 
наносившему удар в юго-восточном направлении, удалось потеснить войска левого 
крыла фронта на 30-40 километров. Затем наши войска остановили врага и стали 
закрепляться на занятых рубежах, проходивших на некоторых участках вдоль 
Государственной границы Советского Союза. 

Родина воздала должное массовому подвигу воинов 1-й гвардейской, 13, 60, 38, 
18-й общевойсковых, 1, 4 и 3-й гвардейской танковых, 2-й воздушной армий и 
других соединений. 1-я танковая армия была преобразована в гвардейскую. Второй 
Золотой Звезды Героя Отчизна удостоила гвардии подполковника И. Н. Бойко, 
отличившегося в Черновицком рейде. Героями Советского Союза стали гвардии 
генерал-майор танковых войск И. Ф. Дремов, гвардии полковники В. М. Горелов и А.
 X. Бабаджанян, гвардии красноармеец Николай Пигорев, повторивший подвиг 
Александра Матросова, гвардии младший лейтенант Василий Шкиль и многие другие 
отважные воины. Десятки тысяч командиров, политработников, солдат, сержантов, 
офицеров были награждены орденами и медалями. 

В один из апрельских солнечных дней мы с генералом С. С. Шатиловым выехали в 
60-ю армию. Узнав, где разместился командарм И. Д. Черняховский, мы направились 
к нему. Еще в сенях услышали его голос. Разговаривая с кем-то по телефону и 
терпеливо объясняя, как бы он поступил на месте собеседника, Иван Данилович 
объявил: 

- А вообще-то, меня уже нет. Отбываю, брат. Да, отбываю. 

Увидев нас, Черняховский вышел из-за стола и, улыбаясь, отрапортовал: 

- Товарищ член Военного совета! Генерал Черняховский командование армией сдал. 
Отбываю в распоряжение Ставки. 

Мы знали, что Государственный Комитет Обороны назначил И. Д. Черняховского 
командующим одного из ведущих фронтов, и искренне радовались выдвижению