26 декабря С. И. Черняк объявил приказ о своем вступлении в должность помощника 
командующего Черноморским флотом по сухопутным частям, а генерал Петров издал 
приказ о вступлении в командование Приморской армией.

Вот какие драматические ситуации случаются в жизни полководцев, причем 
создаются они не противником, а своими начальниками, от которых не ожидаешь 
такого удара. Видно, в каждом деле есть свои бюрократия и верхоглядство, 
проявлялись они, к сожалению, и в делах военных, в чем мы убедимся еще не раз и 
на примере дальнейшей судьбы Петрова.


* * *

А тяжелые бои на севастопольских рубежах между тем продолжались.

Не проявив амбиции, не показав оскорбленное(tm), Петров продолжал руководить 
войсками. Судьба города, жизнь приморцев, победа над гитлеровцами были для 
генерала превыше личных обид.

Начальник разведки доложил командующему, что Манштейн назначил новый срок 
взятия Севастополя – 28 декабря.

– Хочет сделать новогодний подарок Гитлеру, – сказал майор Потапов.

– Мы ему устроим свой подарочек! – саркастически улыбнулся Петров.

27 декабря в бой в районе станции Мекензиевы Горы были введены уже все полки 
дивизии Гузя. Иван Ефимович теперь ближе познакомился с новым комдивом. Николай 
Олимпиевич рассказал, что он старый русский солдат, еще в годы первой мировой 
войны был награжден двумя Георгиями.

Петров на местности определил участок каждому полку, а Гузю сказал:

– Этого ни в каком уставе нет, но на ближайшее время примите к исполнению такую 
схему: от командира роты до бойцов в передовом окопе – сорок метров, от 
командира полка – четыреста, ну а от вас максимум восемьсот – девятьсот. Иначе 
в такой обстановке и на такой местности управлять дивизией не сможете.

После рекогносцировки Петров уехал к Воробьеву.

Теперь направление главного удара противника определилось окончательно: 
четвертый сектор. Как мы знаем, Иван Ефимович предполагал такое еще до начала 
наступления, он говорил об этом Крылову 15 декабря. Но беспокоили его здесь не 
только главные усилия противника.

Находясь почти постоянно эти дни на командном пункте Воробьева, командарм 
окончательно убедился, что комендант сектора в создавшейся обстановке не 
справляется со своими обязанностями, он более склонен к штабной работе, в 
динамике боя у него нет должной решительности. В разговоре с Крыловым Петров 
еще раз проверил свое мнение и, посоветовавшись с ним, решил усилить 
командование четвертого сектора. Произошло перемещение одного из генералов, и, 
поскольку это касается оценки его действий, считаю лучше дать ее не от себя, а 
словами его непосредственного начальника – Крылова:



«Военный совет армии пришел к выводу, что нельзя более медлить с заменой 
коменданта четвертого сектора. Последние дни подтвердили: на этом посту нужен 
сейчас командир более инициативный и волевой, с живой организаторской стрункой, 
способный лучше обеспечивать выполнение собственных приказов… Было решено 
вверить 95-ю стрелковую дивизию и четвертый сектор обороны полковнику А. Г. 
Капитохину, командиру 161-го полка… Василий Фролович Воробьев отзывался в 
распоряжение штаба армии».


Кстати, в эту же ночь появился в Приморской армии еще один генерал. После 
обычного ночного совещания, подводящего итоги боевого дня, Петров улыбнулся и с 
явным удовольствием объявил:

– Как нам только что сообщили, постановлением Совета Народных Комиссаров от 
двадцать седьмого декабря полковнику Крылову Николаю Ивановичу присвоено звание 
генерал-майора. – Петров первым поздравил и обнял своего начальника штаба.

Назначив новый срок взятия Севастополя, Манштейн стремился тем самым загладить 
свои прежние неудачные попытки овладеть городом. Кроме того, на фоне краха 
наступления на Москву удача здесь, на юге, подняла бы престиж командующего. В 
общем, на карту было поставлено все, и Манштейн ни перед чем не останавливался 
ради достижения цели. Он гнал в бой истекающие кровью дивизии, стремясь во что