«Я был на своей вахте (привыкаю к морскому языку), то есть дежурил с двух часов 
ночи. Сидел над картой и отрабатывал ее – пересчитывал количество оставшихся 
батальонов, орудий, танков, авиации и писал на карте данные.

Часов около шести утра в помещение вошел генерал-лейтенант. Спрашивает, кто я. 
В свою очередь называет себя:

– Назначен командармом. Фамилия – Черняк. Генерал-лейтенант, Герой Советского 
Союза.

Я был, конечно, удивлен. Он спросил, где Петров. Узнав, что отдыхает, но скоро 
встанет, не велел будить.

– Что это вы делаете? – подошел он к карте. Внимательно посмотрел мою работу, 
спросил: – Академию кончали?

– Нет.

– Сразу видно. Кто же теперь так делает соотношение сил? Надо сопоставлять 
количество дивизий, а не батальонов. Вы работаете, как при Кутузове.

Молчу.

Он еще раз прочитал таблицу.

– У вас столько дивизий, а вы не можете удержать рубеж обороны! Нет 
наступательного порыва. Но я вас расшевелю!

Его замечание меня удивило. Я сказал:

– Нельзя же наши дивизии равнять с немецкими – там полные полки 
трехбатальонного состава, а у нас половина полков двухбатальонного состава, да 
и батальоны неполные, иногда воюют и отдельные подразделения…

Он оборвал меня. Приказал приготовить доклад о состоянии армии.

Все же я разбудил Петрова. Он вышел и представился Черняку. Я ушел в отдел.

Вскоре меня вызвал Петров. Он был удручен – вероятно, также и тем, что был 
оставлен заместителем Черняка. Мы тоже были расстроены: не видя ошибок в его 
действиях, не могли понять – за что же его понизили?

Петров приказал готовить приказ о вступлении Черняка в командование армией. Сел 
в машину и уехал в войска, сказав, что будет у Воробьева.

Вскоре пришел к нам в отдел и Крылов. Черняк из его кабинета связывался с 
командирами дивизий.

После обеда Черняк дал распоряжение готовить приказ о наступлении. Как же так? 
Не успел приехать, не был в войсках, не знает, что делается на фронте, – и 
вдруг наступать…

«Ну, хорошо, – думаю, – пойдем наступать. А чем? Ведь мы с трудом сдерживаем 
атакующего противника… Где возьмем силы? А какие будут потери… Не пахнет ли 
здесь авантюрой?»

Поделился мыслями с начальником штаба артиллерии Васильевым, с Костенко. Они 
были такого же мнения.

Вечером Черняк бегло просмотрел представленные мной материалы и занялся с 
Крыловым приказом на наступление. Потом предупредил, что с утра поедет на 
Мекензиевы Горы – там он намечал полосу для наступления, – и ушел.

После его ухода приехал Петров. Выслушав, что произошло в его отсутствие, 
покачал головой и смолчал. Потом ушел с Крыловым в свой каземат. О чем они там 
говорили – не знаю».


Крылов в своих воспоминаниях тоже не пишет, о чем с ним говорил тогда Петров, 
надо полагать, Иван Ефимович едва ли жаловался на судьбу, наверное, он больше 
заботился об армии, о людях и давал советы начальнику штаба. Об этом эпизоде 
Крылов говорит в общих чертах:



«Все это было как снег на голову.

Держался Черняк корректно по отношению к Петрову да и ко всем нам уважительно.