отрезать клин противника, необходимых сил у командарма не было. По докладу 
Петрова, вице-адмирал Октябрьский разрешил генералу Воробьеву отвести 
левофланговые части к Бельбеку, чтобы они не остались в окружении. 
Сокращающийся по протяженности фронт давал возможность коменданту четвертого 
сектора Воробьеву стабилизировать и прочно удерживать более узкий участок.

Кроме того, командующий приказал вступить в командование 388-й дивизией 
комбригу С. Ф. Монахову. После многих неудачных действий этой дивизии и в связи 
с тем, что положение здесь не улучшалось, командарм вынужден был прибегнуть к 
этой крайней мере. Таким образом, из-за ослабления этого фланга участок фронта, 
совсем недавно бывший самым отдаленным от города, теперь становился одним из 
самых близко расположенных если не к городу, то к бухте Северной.

Выход противника на этот рубеж позволял ему прицельно обстреливать и город и 
бухту.

После контрудара 79-й бригады и сокращения фронта четвертого сектора положение 
обороняющихся войск несколько стабилизировалось. Во всех секторах наступление 
гитлеровцев успешно отражалось. А на левом фланге третьего сектора бригада 
Потапова даже продолжала развивать свой успех и захватила несколько высот у 
Камышловского оврага. Ее надежно поддерживал правый сосед, 287-й стрелковый 
полк чапаевцев под командованием подполковника Н. В. Захарова. Захаров 
воспользовался тем, что противник связан боем с потаповцами, и тоже нанес удар 
во фланг, продвинулся вперед и захватил вражеские позиции. За этими успешными 
действиями наблюдал генерал Петров и с радостью и с сожалением. С радостью, 
потому что были правильно рассчитаны все действия, которые удалось осуществить 
в этом контрударе. С сожалением, потому что командарм чувствовал: можно было бы 
развить успех, нарастить его, продолжить наступление, но в его распоряжении не 
было для этого никаких резервов.

А как расценивал ситуацию командующий противоположной стороны Манштейн? Вот что 
он пишет:



«Нет возможности подробно излагать здесь ход наступления… Основную тяжесть боя 
несла храбрая 22-я Нижнесаксонская пехотная дивизия во главе с ее отличнейшим 
командиром генерал-лейтенантом Вольфом; от нее же зависел успех. Она очистила 
от противника полосу обеспечения между реками Кача и Бельбек, вместе с 
наступавшей южнее 132-й пехотной дивизией штурмовала высоты на южном берегу 
долины реки Бельбек и прорвалась уже в зону укреплений южнее долины. Но клин 
наступления становился все уже, так как 50-я пехотная дивизия и 24-я пехотная 
дивизия, наступавшая с востока в направлении на бухту Северную, не продвинулись 
сколько-нибудь заметно в поросшей почти непроходимым кустарником гористой 
местности. В боях за упорно обороняемые противниками долговременные сооружения 
войска несли большие потери. Начавшиеся сильные холода потребовали крайнего 
напряжения их сил… Если бы мы имели свежие войска, прорыв к бухте Северной 
удался бы. Но их не было…»


Вот так – опять виноваты холода, опять не хватает сил! Даже в этой короткой 
цитате упоминаются четыре полностью укомплектованные перед наступлением 
пехотные дивизии. И вот эти четыре дивизии, сосредоточенные на узком участке и 
ударившие в стык между четвертым и третьим секторами, оказались не в состоянии 
прорвать оборону, которую держали части неполного состава, измученные в 
предыдущих боях. Таким образом, шел уже седьмой день штурма, а Севастополь не 
только не был взят (Манштейн приказывал это сделать на четвертый день), но 
наступающие части еще не прорвали, по сути дела, фронт обороняющихся ни на 
одном участке. Это конечно же был провал штурма.

23 и 24 декабря на кораблях прибыла в Севастополь 345-я стрелковая дивизия под 
командованием подполковника Н. О. Гузя. Генерал Петров в это время находился в 
войсках у генерала Воробьева. Положение в четвертом секторе по-прежнему внушало 
ему самые большие опасения. Командарм приказал командиру 345-й дивизии, пока 
разгружаются его части, прибыть на рекогносцировку. Сориентировавшись в 
обстановке, подполковник Гузь тут же возвратился в штольни в районе Инкермана, 
где расположился штаб его дивизии. Положение на фронте было очень серьезным. 
Ожидать полного сосредоточения всех частей не было времени. Поэтому по мере их 
прибытия Гузь ставил им задачу – занять оборону в промежутке между третьим и 
четвертым секторами.

И вот в момент, когда чаши весов колебались и готовы были склониться в ту или 
другую сторону, если одному из командующих сражающимися армиями удастся бросить 
на них весомую поддержку, в эти напряженнейшие минуты в расположении наших 
войск происходит поистине потрясающая неожиданность. Лично для Петрова 
возникала в высшей степени стрессовая ситуация, которую нельзя обойти молчанием.
 Лучше всего об этом расскажет очевидец. Первым, кто столкнулся в штабе армии с 
этой неожиданностью, был майор Ковтун, в те дни начальник оперотдела штаба 
армии. Вот как он вспоминает об этом: