Передай, дорогой,

Что я честно погиб за рабочих!..



По булыжникам цокали копыта наших коней. Мы ехали в живом коридоре. На 
тротуарах, в окнах, на балконах – всюду были люди, люди, люди. Они кричали:

– Не сдавайте Одессу!

– Смерть фашистам!

И если у одесситов вид нашего полка рождал уверенность, что город есть кому 
оборонять, то и для нас такие проводы, от сердца идущая любовь к Красной Армии 
имели огромное моральное значение. Каждый боец давал себе клятву – умереть, но 
не пустить в город врага.

Еще один перекресток – филармония. И вот полк поравнялся с двухэтажным 
особняком, где жил Пушкин. Многие из бойцов знали этот дом. И я как-то 
непроизвольно скомандовал: «Смирно! Равнение на дом Пушкина!» Подумал: «Вот 
гордость нашей культуры, которую хотят уничтожить фашисты!»

И весь полк провожал глазами святыню, дорогую сердцу каждого советского 
человека…»


Полк вышел из Одессы и направился в Лузановку, в которой и расположился. Здесь, 
под прикрытием деревьев, можно было спрятать коней, замаскировать артиллерию и 
обозы полка.

Кавалеристы с первых дней полюбили комдива Петрова. Он был не только опытный 
боевой командир, но – самое главное для них – бывалый конник, «лошадник», 
знающий все тонкости кавалерийского дела.

Наверное, во всех армиях мира существуют кроме официальных личных дел на 
каждого офицера и генерала еще и своеобразные устные, «фольклорные», досье. 
Приезжает командир или начальник к новому месту службы, официальная папка с 
аттестациями и характеристиками еще идет где-то по почте, а в гарнизоне уже 
знают, кто приехал, что это за человек, каковы его повадки, особенности, 
недостатки. Разумеется, такие вести приходят об офицере немолодом, который уже 
встречался с кем-то из попавших в эти места раньше него. Вот так и идет слава – 
дурная или хорошая, это кто чего заслужил, но идет она впереди офицера.

До назначения в Одессу Иван Ефимович прослужил в армии немало лет, занимал 
много разных должностей. Но, поскольку слухи и пересуды, пусть даже офицерские,
 содержат сведения не очень надежные в смысле достоверности, познакомимся с его 
биографией из более точных – документальных – источников.

…Формируя полки своей дивизии, Петров находился в городе. Однажды ранним 
вечером, выбрав свободный час, он отправился в порт. Давно его тянуло сюда, к 
морю, к кораблям, постоянно ощущал он их близость, но дела не отпускали. И вот 
вырвался.

Он сошел на причал к плещущим волнам. Запах смолы, моря, канатов и рыбы опьянил 
его, даже голова закружилась. Закрыв глаза, постоял так минуту, еще не понимая, 
почему чувствует себя счастливым. Понял это, когда в сознании его родилась 
такая же яркая, как эта вот окружающая явь, другая картина. Там тоже пахло 
тогда смолой, рыбой, канатами…




Годы 1896—1924


Трубчевск – небольшой городок на реке Десне. На шумной пристани Ваня проводил 
немало времени с ребятами. Отсюда уплывали пароходы и баржи вниз по реке, в 
большие города: Киев, Одессу и вверх, к северу. Пароходы везли пеньку, канаты, 
веревки. На пристани пахло смолой и дегтем, всегда было шумно, сновал разный 
люд – от богатых купцов до воров и бродяг. Уплывающие пароходы сиплыми гудками 
звали в далекие края, рождали мечты о путешествиях…

В городке тогда было около семи тысяч жителей, основное их занятие – работа на 
пенькотрепальнях, канатных и маслобойных фабричках. Их в Трубчевске было 
восемьдесят четыре, а если разделить занятых на них семьсот рабочих, то 
получится в среднем не более десяти человек на фабричонку. Вот таков был 
промышленный размах Трубчевска тех дней. Конопля, которую выращивали крестьяне 
губернии, была главным сырьем. Трубчевская пенька считалась лучшей в России.