ротозея при погрузке свалились с пирса в воду, но их быстро вытащили моряки. 
Отдельные отставшие солдаты, нарушая общий порядок, блуждали на пристани, 
разыскивая свои части, и так далее. Но все это не помешало своевременно и 
полностью закончить погрузку».


Погрузка приближалась к концу, когда над портом появились немецкие самолеты. 
Сначала было два разведчика, они сбросили несколько бомб. Загорелось здание 
пакгауза. Возникли пожары еще в двух-трех местах. Зарево ярко освещало всю зону 
порта. Налетела группа в шесть – восемь самолетов, бомбила порт, но потери были 
незначительные.

К 4 часам утра были погружены и ушли из гавани больше 40 судов. На рейде стояли 
боевые корабли во главе с крейсером «Красный Кавказ», прикрывавшие эвакуацию от 
атак с воздуха. В случае необходимости боевые корабли могли поддержать войска 
огнем своей артиллерии.

Когда вышли корабли с главными силами, моряки предложили следовать с ними и 
Петрову. Был подобран для этого лучший «морской охотник» и на всякий случай для 
страховки еще и быстроходный катер. Однако Петров заявил, что он уйдет, когда 
Одессу оставит вся армия. И только после выхода последних кораблей командующий 
армией Петров, член Военного совета Кузнецов и начальник штаба Крылов с 
оперативной группой отошли от причала на выделенном им «охотнике». Они медленно 
прошли вдоль берега. Грустно было смотреть на взорванные причалы, здания, 
остатки техники, на одиноко бродивших лошадей, которым не хватило места на 
кораблях, на пожары, догоравшие в порту.

Петров стоял на палубе возле рубки, когда налетела авиация противника. «Ю-87» 
стал пикировать и на «охотник», на котором находился Петров. Самолет противника 
зашел на бомбежку точно и низко, было даже видно, как отделилась от его корпуса 
черная бомба и неотвратимо неслась к цели. Однако командир ловким маневром в 
последний момент вывел «охотник» из-под удара. Бомба упала неподалеку, обдав 
палубу водой. Самолет еще несколько раз заходил и пикировал, но командир так же 
удачно уклонялся от бомбового удара.

Только убедившись, что на берегу не осталось никого из защитников Одессы, 
«морской охотник» пошел к выходу из бухты и догнал ушедшие вперед боевые 
корабли. Петров перешел на крейсер «Червона Украина». Весь день шли корабли в 
сторону крымского берега. Несколько раз авиация противника налетала на них, но 
потерь больших причинить не смогла. Корабли умело защищались зенитным огнем.

На крымской земле Ивана Ефимовича встретил контр-адмирал Жуков. Гавриил 
Васильевич поздравил командующего с удачным переходом и выполнением задачи. 
Петров коротко рассказал ему о том, что происходит в море.

– Атаковали на переходе многих, но потопили только один транспорт, тот, что 
опоздал и шел порожняком. Команду с него спасли. Сейчас уже последние суда 
подходят к Севастополю. Можно считать, что Приморская армия тут. Крыму теперь 
станет легче!

О том, что происходило в оставленной Одессе, у Ивана Ефимовича есть такая 
запись:



«Разведчики, оставленные из числа моряков, бойцов и командиров в городе для 
того, чтобы наблюдать за движением противника, прибыв в Севастополь, 
докладывали: в течение ночи на 16 октября противник никаких активных попыток 
перейти линию фронта не делал, хотя для него уже было совершенно ясно, что 
Одесса эвакуировалась.

Часов в 8 утра 16 октября отдельные группы разведчиков противника робко и 
нерешительно перешли бывшую линию фронта и только к часу дня вышли на окраины 
Одессы. Румынская армия в течение дня 16 октября продолжала оставаться в своем 
расположении, опасаясь войти в Одессу, и только 17-го, через сутки после 
эвакуации наших войск, передовые части румын вступили в город».


В Бухаресте ликовали. Антонеску «за взятие крепости Одесса» было присвоено 
звание маршала. Читатель, знающий подробности этого сражения, без труда может 
поправить эту формулировку – не «за взятие», а «за вступление в город Одессу 
после ухода из нее Приморской армии». Вот так время вносит свои справедливые 
коррективы в пышные празднества по поводу «победы», подробности которой конечно 
же были скрыты от румынского народа.

О событиях 16 октября фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях «Утерянные 
победы» писал: