Возвратись домой, я рассказал об этом своей матери. Времена были тяжелые, все 
получали продукты по карточкам. И вот мать принесла какие-то белые полотняные 
мешочки. Это оказался ее НЗ. Мать развязала мешочки, отсыпала половину – с 
килограмм риса, столько же манки – и сказала: «Отнеси Евдокии Онуфриевне, будет 
возможность, я ей еще дам».

Вот об этом, оказывается, знал и помнил Иван Ефимович. И еще одну фразу его 
матери вспоминаю, даже не фразу, а заветное желание. Она ее и другим конечно же 
говорила:

– Я до конца войны не помру. Победы дождусь. На Ваню погляжу обязательно. А 
потом уже можно и в путь собираться. Очень мне хочется, чтобы Ваня похоронил 
меня с духовым оркестром. И чтоб отпевали. Я ведь верующая.

Все сбылось, как она хотела.

Евдокию Онуфриевну хоронили с оркестром. Было много венков. Иван Ефимович через 
весь город шел за гробом матери пешком. На ташкентском кладбище, недалеко от 
церкви, теперь две могилы: матери Петрова и рядом его сына – Юры. Он трагически 
погиб в 1948 году в Ашхабаде, но не во время землетрясения, а как офицер, 
прибывший туда на помощь. Об этом я расскажу подробнее, когда дойду до тех лет.




Июль 1941 года


А теперь вернемся в жаркий, пыльный июль 1941 года, к войскам, которые на юге 
нашей страны все еще бились на государственной границе. Конечно же здесь было 
не главное направление гитлеровцев, и их техники было меньше, и войска 
румынские не проявляли особого рвения. Но все же они имели превосходство во 
всем и могли бы наступать успешно, если бы не столкнулись с теми мерами, 
которые были предприняты командованием Одесского военного округа.

Опасения командарма Софронова оправдались. Плацдарм за Днестром в районе 
Дубоссар противнику удалось расширить. В глубину наших войск на восток 
прорывались крупные силы противника. В это же время с севера из района 
Бердичева сюда, на юг, в направлении Умань – Первомайск – Вознесенск, ударила 
1-я танковая группа фон Клейста. Таким образом, уже не было никаких реальных 
возможностей удержать линию фронта на Днестре.

25-я Чапаевская и 95-я Молдавская стрелковые дивизии, чтобы не остаться в 
окружении, отходили с прочно занимаемого ими переднего края на Днестре, который 
при иной ситуации они могли бы еще долго держать. Они отходили теперь на рубеж 
обороны, непосредственно защищавший Одессу. А на Днестре снимались пулеметы и 
другое вооружение Тираспольского укрепрайона, оно пошло на усиление частей и на 
создание подвижных резервов армии.

Разрыв с правым соседом, 9-й армией, все увеличивался. Командующий Приморской 
армией Софронов вынужден был, не дожидаясь завершения формирования всей дивизии,
 послать на правый фланг кавалерийские полки дивизии Петрова, чтобы установить 
связь с оторвавшимся соседом и разыскать части 30-й дивизии, которая согласно 
последним указаниям передавалась Приморской армии. Полки кавдивизии и сам 
генерал Петров метались по огромным степным просторам в поисках частей соседа 
справа, но всюду происходили неожиданные короткие стычки с противником. К 
сожалению, нет ни записей, ни воспоминаний об этих скоротечных боях. Однако 
можно составить представление о действиях генерала Петрова в те дни, опираясь 
на документы более раннего периода службы Ивана Ефимовича, потому что он 
несомненно использовал свой прежний боевой опыт, к тому же эти документы в 
какой-то мере осветят нам малоизвестный период его службы в годы гражданской 
войны и борьбы с басмачеством.




Документы и воспоминания. Годы 1923—1940


В 1982 году я получил письмо от подполковника в отставке Кондратенко Александра 
Исаковича. Немного осталось теперь в живых участников событий тех далеких лет, 
поэтому считаю необходимым сказать несколько слов о самом Кондратенко. Родился, 
как он пишет, в конце XIX века, по происхождению казак, участник первой мировой 
войны. В 1917 году избирался в состав ревкома села. В 1918 году служил в 
украинском Таращанском полку Боженко. Затем – под командованием Щорса, 
Буденного. В партию вступил в феврале 1919 года. С И. Е. Петровым познакомился 
в Средней Азии. Вот выдержка из его письма: