полуострова. Горечь этого поражения пережила и 44-я армия.

Надо признать, что и армия и обстановка достались Петрову очень и очень трудные.
 И отстоять нефтеносные районы Грозного и Баку было непросто, если напомнить, 
что гитлеровцы стремительно наступали огромными силами и прошли уже более 600 
километров.

И вот здесь опять Петров проявил свое воинское чутье и находчивость, которые, 
на мой взгляд, стали одним из решающих факторов успеха его армии в боях на 
рубеже реки Терек. Петров нашел возможность усилить соединения своей армии 
очень оригинальным способом.

Наблюдая за отходящими остатками наших частей, Петров понимал, что они 
действуют деморализующе на его бойцов. Некоторые отступающие, если подойти к 
ним строго юридически, должны быть привлечены к ответственности за отход и 
получить кто что заслужил. Однако Иван Ефимович, глядя на измученных, 
обожженных солнцем, голодных бойцов, оценивал их по-своему. Он увидел в них 
прежде всего то, чего не хватало недавно сформированным национальным дивизиям. 
Отступающие в большинстве своем были кадровые, обученные, опытные воины. Ну 
случилась беда, так не по их вине – они просто не могли устоять против той 
силищи, которая на них обрушилась. И необеспеченность артиллерией, танками, 
авиацией, боеприпасами тоже не на совести этих воинов. Они же станут золотым 
фондом в среде молодых неопытных бойцов. А раз так, то Петров немедленно 
приказал развернуть в тылу своей армии походные кухни, столовые, полевые бани. 
И вот эти усталые, запыленные воины помылись, переоделись в чистое белье, 
побрились, почистились, поели досыта, отдохнули, и заиграла на их лицах вместо 
усталости благодарная улыбка. И пошли они вместо долгих следственных 
разбирательств на усиление вновь сформированных частей. А солдат с хорошим 
настроением, да еще с душой, благодарной за оказанное доверие и заботу, – 
великая сила! Все это понимал Петров. Уже и здесь, на новом участке фронта, 
пошла по армии добрая слава об Иване Ефимовиче, вспомнилось и то, что этот 
генерал 250 дней отстаивал Севастополь, а за таким генералом солдаты пойдут в 
огонь и в воду.

Вот какой неожиданный психологический и моральный перелом совершил генерал 
Петров за очень короткое время, за несколько дней до начала боев на этом рубеже.
 Армия из слабой, неустойчивой, благодаря влитым в нее. бойцам, прошедшим 
кадровую выучку, – белорусам, украинцам, русским, татарам, бойцам 
кавказских национальностей – превратилась в крепко сцементированную, 
боеспособную армию. Скрепленная еще и коммунистами, направленными ЦК, обкомами 
компартий Азербайджана, Грузии, Армении, эта армия стала еще более стойкой и 
оказалась способной не только выдержать удар врага, но, отразив его, перейти в 
наступление.

Разыскал я некоторых сослуживцев Петрова по 44-й армии. С одним из них мне 
особенно повезло: полковник в отставке Юрий Михайлович Кокорев оказался не 
только человеком наблюдательным, но в силу своей профессии и хорошо 
осведомленным и пишущим – он бывший редактор газеты 44-й армии. Вот что он 
рассказывал:

– О прибытии к нам в армию нового командующего я узнал от члена Военного совета 
бригадного комиссара Уранова. «Можешь радоваться, – немного торжественно сказал 
мне Владимир Иванович, – прибыл к нам командующий. Это особый человек. Генерал 
Петров Иван Ефимович. За плечами у него три войны. Кавалер пяти орденов. 
Оборонял Одессу. Оттуда сразу в Севастополь. Двести пятьдесят дней под 
обстрелом! По-моему, всякий, кто был в Севастополе, от солдата до генерала, – 
герой. А теперь вот без передышки к нам. Я думаю, что таких, как он, Ставка 
назначает на решающие направления. Вот и соображай, какова роль у нашей армии. 
Тебе надо обязательно ему представиться. Он газете поможет. Он многое подскажет.
 Сейчас Иван Ефимович, правда, занят, с войсками и со штабом знакомится, но я 
договорюсь с ним, чтобы принял тебя. Только учти, он не любит, когда к нему в 
рот смотрят и ждут. Приходи со своими предложениями». Вот эти предложения-то 
потом чуть и не испортили всего дела. Не откладывая, мы в редакции коллективно 
наметили главные, на наш взгляд, направления. Кажется, ничего не забыли. 
Пропаганда героизма, вопросы воспитания, организация партийной работы, 
отдельные проблемы по родам войск… С этими самыми «тезисами» я и предстал перед 
вновь назначенным командующим. Из-за стола поднялся плотный, среднего роста 
генерал с усталым лицом. Небольшие усы, выгоревшая на солнце гимнастерка. 
Внимательный взгляд из-за стекол пенсне. Внешность его напоминала тип старого 
русского интеллигента. Первое впечатление совсем не совпадало с героическим 
образом защитника Севастополя, который я составил себе из рассказа Уранова. 
Голос у командующего был глуховатый, говорил он чуть-чуть в нос, и это 
создавало впечатление, что он чем-то недоволен. Поинтересовавшись, много ли в 
редакции кадровых военнослужащих и ее участием в боевых операциях, генерал 
спросил: «Где сейчас размещаетесь?» Я ответил, что мы пока используем 
типографию «Дагестанской правды» и потому приходится работать в Махачкале. 
«Небось в самом центре? – задал вопрос командующий и, услышав утвердительный 
ответ, проворчал: – Неудачно. При первом же налете центру больше всего 
достанется. И вообще вам лучше всего перебраться из города в поле. Махачкала 
слишком мирной жизнью живет. Базар, театры, кино, по вечерам в парке танцы… Для