состоит в том, чтобы выделить мощную колонну войск из состава Черноморской 
группы, занять Ботайск и Азов, влезть в Ростов с востока и закупорить таким 
образом северокавказскую группу противника с целью взять ее в плен или 
уничтожить. В этом деле Вам будет помогать левый фланг Южного фронта — Еременко,
 который имеет задачей выйти севернее Ростова. Третье. Прикажите Петрову, чтобы 
он начал свое наступление в срок, не оттягивая этого дела ни на час, не 
дожидаясь подхода резервов. Петров все время оборонялся, и у него нет большого 
опыта по наступлению. Растолкуйте ему, что он должен дорожить каждым днем, 
каждым часом. Четвертое. Немедленно выезжайте в район Черноморской группы и 
обеспечьте выполнение настоящей директивы». Так под руководством Сталина была 
ликвидирована катастрофа, которая могла произойти с захватом бакинской нефти 
Гитлером, Другие нефтеносные районы в Сибири, Средней Азии были только 
разведаны и не введены в промышленную эксплуатацию. Без бакинской нефти (без 
горючего) наши танки, самолеты, автомобили превратились бы в мертвый 
металлический хлам как пустые консервные банки. В нашей военной литературе 
много (и справедливо!) пишут о судьбоносном значении великих битв под Москвой, 
Сталинградом, на Курской дуге, но, на мой взгляд, несправедливо не включена в 
этот почетный перечень битва за Кавказ. В этой битве стратегическая победа 
решала исход всей войны, судьбу Отечества. И Сталин в этой победе играл 
решающую роль, как и во всех вышеназванных грандиозных битвах. Мне хочется (и 
кажется,, к месту) напомнить, как Хрущев пытался втиснуть в историю свои лживые 
слова, произнесенные на XX съезде КППС: «Сталин руководил войной по глобусу. Да,
 товарищи, возьмет глобус и показывает на нем линии фронта». Каким же надо быть 
бессовестным, беспринципным человеком, чтобы заявить такую чушь делегатам 
съезда, которые представляли всю партию, весь советский народ!




Неотложные заботы


В боевых действиях на подступах к Сталинграду Сталин особенно отмечал 
активность и даже наглость танковых частей гитлеровцев: и здесь и в прежних 
боях они решительно пробивались вперед и вели за собой пехоту. Сравнивая их 
действия с тактикой своих танкистов, Верховный приходил к выводу, что они не 
используют свои возможности, а командиры общевойсковых соединений не используют 
опыт противника, не научились действовать так же напористо. Сталин не раз 
возвращался к подобным размышлениям и наконец пришел к решению — коренным 
образом изменить тактику танковых войск, для чего принял меры по переподготовке 
командного состава, да и самих танковых подразделений. 3 сентября 1942 года, в 
разгар боев на подступах к Сталинграду, Верховный дал указания заместителю 
начальника Главного автобронетанкового управления генералу Н. И. Бирюкову: 
создать для обучения и тренировки танкистов два лагеря — один в районе Саратова,
 второй — в районе Костерово и Ногинска. Установить строгий там режим и порядок,
 учить современной танковой тактике. В июле Сталин дал указание сформировать 
сорок танковых бригад и распорядился о распределении двадцати пяти уже 
сформированных. Две горьковские, две московские и восемь саратовских бригад 
подтянуть к Москве (все еще опасался удара на столицу), создать под Москвой 
учебный лагерь и слаживать эти бригады. Восемь бригад оставить в Саратове, 
доукомплектовать и учить их. В бригаде иметь 45 танков, из них 5—7 КВ. Считать 
эти бригады его резервом. На сентябрь месяц программа — сформировать еще 27 
танковых бригад. Сталин знал, что к середине года танковые заводы дадут до 
четырех тысяч машин нового образца и более двух тысяч старого. О том, что 
Сталин уделял очень много внимания танковым войскам и к каким он приходил 
выводам, свидетельствует его беседа с генералом Катуковым, в те дни одним из 
самых опытных и умелых танковых командиров. Сталин пригласил его 17 сентября на 
свою дачу в Кунцево, чтобы в спокойной обстановке разобраться и прийти к 
кардинальным решениям по поводу использования танковых войск. Генерал Катуков 
так рассказывает об этой встрече в своих мемуарах «На острие главного удара»: 
«Возможно, нынешнему читателю не понятно это волнение. Но тогда для нас, 
фронтовиков, имя Сталина было окружено безграничным уважением. С этим именем 
связывалось все самое священное — Родина, вера в победу, вера в мудрость и 
стойкость нашего народа, в партию. Поскребышев ввел меня в комнату, то ли 
приемную, то ли столовую, и на минуту-другую оставил одного. Я было 
приготовился доложить Верховному по всей форме, по-военному, но неожиданно 
открылась боковая дверь, и я услышал голос Сталина: — Здравствуйте, товарищ 
Катуков! Заходите ко мне. Я только и успел сказать: — Здравствуйте, товарищ 
Сталин. — А подготовленный в мыслях доклад из головы вылетел. Вслед за Сталиным 
я прошел в его кабинет. Пожав мне руку, Верховный предложил: — Садитесь и 
курите. На меня не смотрите, я сидеть не люблю. Тут же достал из кармана 
коробку папирос „Герцеговина Флор“. Вынул из нес две штуки, отломил от них 
табак и, высыпав его в трубку, закурил. — Что же не закуриваете? — спросил он 
меня, прохаживаясь по комнате. То ли от волнения, то ли еще почему, но курить 
не хотелось. А Сталин, выпустив облако дыма, продолжал: — Курить не хотите, 
тогда рассказывайте по порядку, как у вас, у вашего корпуса дела на фронте? Как 
воюет мотопехота и как наши танки? Как можно короче я рассказал о последних 
боевых событиях на Брянском фронте, о действиях наших танкистов и пехотинцев. А 
Сталин, вышагивая по кабинету, задает мне еще вопрос: — Как считаете, хороши 
наши танки или нет? Говорите прямо, без обиняков. Отвечаю, что танки Т-34