совещании глав трех правительств. В конце второй встречи, после трудных и 
долгих дискуссий по поводу ленд-лиза, говорили о судьбе Польши, которую 
союзники хотели превратить в «санитарный кордон» от коммунизма путем внедрения 
в Польшу эмигрантского правительства Миколайчика. После всего этого утомленный 
(и не очень здоровый) Гопкинс посчитал нужным еще раз вернуться к одной из 
вчерашних тем. — Было бы крайне желательно, чтобы маршал Сталин смог как можно 
скорее опубликовать сообщение о назначении маршала Жукова советским 
представителем в Контрольном Совете для Германии, с тем чтобы этот орган мог 
поскорее приступить к работе. Сталин заверил гостя: — Я готов объявить о 
назначении маршала Жукова либо завтра, либо еще через день, и вообще когда вам 
угодно. На третьей, тоже продолжительной встрече, решался очень ответственный 
вопрос о начале военных действий против Японии. Оговорив непременное обсуждение 
этого вопроса с Китаем, Сталин обещал, что советские войска начнут боевые 
действия в августе. Что бы ни писали о Сталине желающие изображать его только 
черной краской, но даже из встреч с Гопкинсом виден его колоссальный 
международный авторитет и несгибаемость в защите интересов нашего отечества. По 
всем вопросам, даже там, где он соглашался с Гопкинсом и через него с 
предложениями президента Трумэна, в конечном итоге получалось так, что позиция 
Сталина, интересы нашей страны преобладали. Например, начать боевые действия 
против Японии СССР обязан был в соответствии с договором с союзниками. И вот 
при встрече с Гопкинсом Сталин дает себя уговорить в том, что уже давно решено, 
и при этом оговаривает и повое положение, прямо скажем, весьма и весьма 
непростое: — Я считаю, после безоговорочной капитуляции Японии Россия будет 
участвовать в фактической оккупации Японии, и она желает достигнуть с Англией и 
США соглашения о распределении зон оккупации. И еще раз в конце третьей встречи 
Гопкинс напоминает Сталину, что до сих пор нет официального сообщения о 
назначении Жукова. Для меня остается загадкой такая настойчивость в отношении 
кандидатуры маршала Жукова. Боевые действия кончились. Авторитет Жукова в 
Контрольном Совете способен только подавлять других членов комиссии и усложнить 
им защиту своих интересов. Зачем так настаивает Гопкинс на его кандидатуре? 
Единственное, может быть, нелестное для Георгия Константиновича объяснение я 
вижу в том, что Жуков им хорошо известен как «военная косточка»: прямолинейный 
строевой командир и никакой не политик, и уж тем более не дипломат. Наступила 
пора ораторских баталий, а дипломат, как известно, должен говорить одно, думать 
другое, а делать третье. Жуков на такие выкрутасы явно был не способен. Может 
быть, поэтому его тянули в сторону от близких ему военных дел? Как бы там ни 
было, а на третьей встрече Гопкинс еще раз просит Сталина разрешить вопрос о 
назначении Жукова. Сталин не привык к такой напористости, да и неловко ему, 
наверное, было оказаться не хозяином слова после того, что в прошлый раз 
пообещал. На следующий день в газетах появилось сообщение:

"О Контрольном Совете по оккупации Германии.По договоренности между 
правительствами союзных держав на днях создается Контрольный Совет из 
представителей Верховного Командования Советского Союза, Великобритании, 
Соединенных Штатов Америки и Франции, который будет осуществлять высшую власть 
союзных держав на время оккупации. Представителем Советского Верховного 
Главнокомандования в Контрольном Совете назначен главнокомандующий Советскими 
оккупационными войсками в Германии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. 31 мая 
1945 г."

Обратите внимание: в этой публикации не сказано, кто принимал решение, нет 
ничьей подписи, нет ссылки на какой-либо официальный орган. Не знаю, в чем 
причина такой публикации, но, может быть, Калинин был болен или находился в 
отъезде? Это предположение могу подкрепить тем, что в перечне присутствовавших 
членов правительства на приеме у Молотова 31 май и на обеде у Сталина 1 июня 
Калинина не было. Но Сталин сказал опубликовать, и этого было достаточно, надо 
же было успокоить высокого гостя. В третьей беседе зашел разговор о месте 
очередной встречи глав союзных держав. Гопкинс стал вспоминать, как при 
возвращении с Ялтинской (Крымской) конференции Рузвельт полагал, что следующая 
встреча произойдет в Берлине, это будет символично для победы, которую одержат 
союзники. Сталин поддержал: — Я помню, мы даже подняли тост за следующую 
встречу в Берлине. Так был предопределено место следующей конференции 
руководителей трех союзных держав, которая войдет в историю под названием 
Потсдамской.

Парад ПобедыВпервые мысль о необходимости провести Парад Победы высказал Сталин.
 Шло к концу совещание, начальник Генерального штаба Антонов докладывал расчеты 
о сосредоточении войск на Дальнем Востоке для боевых действий против Японии. В 
кабинете присутствовали адмирал флота Кузнецов, начальник тыла Красной Армии 
Хрулев и еще несколько генералов, которым предстояло заниматься практически 
подготовкой большой войны на востоке. Вопрос был решен, помолчали, вот тут 
Сталин безотносительно к предыдущему разговору сказал: — Не следует ли нам в 
ознаменование победы над фашистской Германией провести в Москве Парад Победы и 
пригласить наиболее отличившихся героев-солдат, сержантов, старшин, офицеров и 
генералов? Присутствующие поддержали бы любое предложение Сталина, но это к 
тому же всем пришлось по душе, мысль эта как бы витала в воздухе, всем хотелось 
как-то празднично и громко отметить победу. Ну, уже был День Победы 9 мая: 
погуляли, выпили, салют дали в Москве и городах-героях. Но в те дни вообще 
много гуляли и выпивали — радость была великая, ее в один день не обмоешь. 
Однако ощущение, что чего-то не хватает, не оставляло. И вот, оказывается (как