моторизованных дивизий, 37 отдельных пехотных полков, 98отдельных пехотных 
батальонов и другие формирования. Эти части были объединены в две группы армий 
— «Висла» (в нее входили 3-я танковая и 9-я армии), группа армий «Центр» (в нее 
входили 4-я танковая и 17-я полевая армии). Всего в этих соединениях 
насчитывалось более 1 миллиона человек, 1500 танков и штурмовых орудий, 3300 
самолетов. Комендантом обороны Берлина был назначен генерал-лейтенант Рейман, а 
верховным комиссаром, на которого возлагалась главная ответственность за 
оборону столицы, Гитлер назначил самого близкого ему человека — Геббельса. 
Генерал Рейман издал 9 марта 1945 года специальный приказ по подготовке обороны 
имперской столицы. С присущей ему энергией Геббельс взялся за организацию 
отрядов фольксштурма, вооружая их фаустпатронами для борьбы с советскими 
танками. Он даже приступил к формированию женских батальонов, утверждая, что 
поступает очень много рапортов от женщин-патриоток, которые хотели бы отдать 
все силы защите столицы... Геббельс считал, что создавшаяся ситуация похожа на 
ту, в какой оказалась Советская Армия, когда гитлеровские войска готовы были 
взять Москву. Он решил использовать ее опыт, для чего вызвал к себе одного из 
«защитников Москвы» — генерала Власова. Состоялась продолжительная беседа. 
Геббельс спрашивал совета, как лучше оборонять Берлин. И Власов такие советы 
дал. Позднее Геббельс рассказал о своей беседе с Власовым Гитлеру, и тот 
похвалил его за то, что он использует опыт русских по обороне столицы, 
поддержал его затею создания женских батальонов. Гитлер сказал: — Наша задача 
сейчас должна заключаться в том, чтобы при всех обстоятельствах выстоять на 
ногах. Кризис в лагере противника хотя и возрастает до значительных размеров, 
но вопрос все же заключается в том, произойдет ли взрыв до тех пор, пока мы еще 
кое-как в состоянии обороняться. А это и является предпосылкой успешного 
завершения войны. Чтобы кризис взорвал лагерь противника до того, как мы будем 
разбиты. В период боев за Москву гитлеровское командование и тот же Геббельс 
были очень невысокого мнения о советских военачальниках, они называли их 
бездарными, считали, что война идет к концу, и то, что эти военачальники ее так 
быстро проиграли, как раз и свидетельствует о их бездарности. А вот теперь, 
готовясь к обороне Берлина, Геббельс запросил данные о советских генералах и, 
познакомившись с представленными ему материалами, сделал следующую запись в 
своем дневнике: «Мне представлено генштабом досье, содержащее биографии и 
портреты советских генералов и маршалов... Эти маршалы и генералы почти все не 
старше 50 лет... С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, 
убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что 
они хорошего народного корня... Словом, приходится прийти в неприятному 
убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучшего, чем наш,
 класса». Таким образом, Геббельс довольно объективно судит по конкретным делам 
о наших военачальниках. В начале войны он их ни в грош не ставил, потому что 
они допустили противника до Москвы, а теперь дает им весьма высокую оценку, 
потому что они, преодолев все трудности, привели свои победные армии под стены 
Берлина. Геббельс понимал, как трудно фюреру, поэтому он всячески пытался 
поддержать его слабеющий моральный дух. Для этого он рассказывал ему о 
ситуациях, в которых оказывался Фридрих Великий — любимый исторический персонаж 
Гитлера. И в частности, он обрисовал ему наиболее критический момент в жизни 
Фридриха Великого, когда тот из-за постигших его неудач был готов покончить 
жизнь самоубийством. Тогда один из приближенных предсказал Фридриху: «Подожди 
немного, и дни твоих страданий останутся позади. Солнце твоего счастья за 
тучами, скоро оно озарит тебя». И предсказание сбылось. Неожиданно скончалась 
русская царица Елизавета, и это спасло Фридриха от окончательного позорного 
разгрома в Семилетней войне. Рассказывая Гитлеру эту историю, Геббельс 
поддерживал его надежду на какое-то чудо, которое, собственно, сам Гитлер и 
изобрел: надежду на то, что союзники скоро перессорятся, и это спасет Германию. 
И надо же случиться такому совпадению: через несколько дней после этой беседы 
действительно свершилось «историческое чудо». Геббельс, восторженный, сияющий, 
вбежал в кабинет Гитлера и радостно прокричал: — Мой фюрер! Я поздравляю вас. 
Чудо свершилось! Умер президент Рузвельт! В ставке Гитлера был настоящий 
праздник. Пили шампанское, все поздравляли фюрера с тем, какой он провидец, 
потому что считали смерть Рузвельта тем поворотным пунктом, о котором не раз 
говорил Гитлер. Фюрер звонил командующим армиями, другим высокопоставленным 
подчиненным, чтобы срочно сообщить об этой радостной вести, чтобы она и их 
вдохновила на более активную деятельность. Радость Гитлера не была беспочвенной,
 потому что приход Трумэна к власти действительно сулил перемены к лучшему. В 
Германии были известны слова, сказанные Трумэном еще в июне 1941 года: «Если мы 
увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет 
выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть 
они убивают как можно больше...» На следующий же день после похорон Рузвельта 
Трумэн собрал совещание, на котором присутствовали военные руководители и 
финансовые магнаты. Трумэн сказал, что необходимо изменить политику Рузвельта и 
искать какие-то компромиссы для сохранения Германии. Он очень опасался, что 
победное завершение войны Советским Союзом превратит Европу в коммунистический 
материк. Трумэн заявил: «Русские скоро будут поставлены на место, и тогда США 
возьмут на себя руководство движением мира по пути, по которому следует его 
вести». Однако приступить немедленно к конкретному осуществлению этой новой 
своей линии Трумэн не мог. Об этом очень хорошо сказал американский историк Д. 
Толланд: «Даже если у Трумэна было намерение, например, решительнее выступить 
против России, это было бы чрезвычайно трудно сделать — подавляющее большинство 
американского народа поддерживало рузвельтовскую политику дружбы с Россией». 
Играло определенную роль и то обстоятельство, что Соединенным Штатам еще