копии, с чего — неизвестно, за подписями; особенно у нас вызывает сомнение то, 
что подпись Молотова сделана немецкими буквами...”

Видимо, М. С. Горбачева неточно информировали. На фотокопиях этих документов 
подписи Молотова обычные, на русском языке. Могу судить о схожести этих 
подписей с теми, которые стоят на фотографиях, подаренных мне Молотовым. 
Разумеется, подделать подпись не представляет трудностей, вспомните хотя бы 
фальсификацию подписи Тухачевского. Но уместен вопрос: кому и зачем 
понадобилось подделывать подписи под текстом якобы “несуществовавших” секретных 
договоров?

Что касается подписей Молотова немецкими буквами, то и они были. Договоры и 
протоколы печатались на двух языках. Молотов подписывал русский вариант 
по-русски, а немецкий — по-немецки, демонстрируя знание немецкого языка, хотя 
это по протоколу и не предусматривается.

Вот секретный протокол, служивший дополнением к подписанному пакту о 
ненападении.

Секретный дополнительный протокол

При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских 
Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон 
обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных 
интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему 
результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в 
состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная 
граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. 
При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими 
сторонами.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в 
состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет 
приблизительно проходить по линии рек Карева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого 
Польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть 
окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.

Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке 
дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго-востока Европы, с советской стороны подчеркивается интерес 
СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической 
незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.

Москва, 23 августа 1939 года.

Таков этот подписанный советским представителем откровенный раздел сфер влияния 
с фашистской Германией. К сожалению, эту политическую авантюру не зачеркнешь и 
из истории не выбросишь.

В уже упомянутой речи 31 августа Молотов говорил с трибуны Верховного Совета 
СССР: “Советско-германский договор о ненападении означает поворот в развитии 
Европы, поворот в сторону улучшения отношений между двумя самыми большими 
государствами Европы. Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с 
Германией, он суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, 
таким образом, делу всеобщего мира...”

В типографии “Правды” еще набирали эти слова, а в ночь на 1 сентября германские 
бомбы уже сыпались на города Польши, и механизированные колонны фашистов 
мчались по польским дорогам.

2 сентября 1939 года в “Правде” было опубликовано сообщение ТАСС:

“Берлин, 1 сентября (ТАСС).

По сообщению Германского информационного бюро, сегодня утром германские войска 
в соответствии с приказом верховного командования перешли германо-польскую 
границу в различных местах. Соединения германских военно-воздушных сил также 
отправились бомбить военные объекты в Польше”.

Вот такое бесстрастное заявление по поводу беды, постигшей соседнее с нами 
государство.

Официально в прессе царила нейтральность, а за кулисами шла другая жизнь.