Бухарин:— Да. Тактика.

Вышинский:— А организация повстанческих отрядов вы

текала из этой тактики'

Бухарин:— Да, она вытекала...

В зарубежной печати были предположения, что подсудимые высказывали признания 
своей вины под влиянием каких-то психологических или даже лекарственных средств.
 Что обвиняемые выглядели подавленными. Это не соответствует тому, что 
происходило в действительности. Вот пример, в какой резкой форме отвечал 
Бухарин.

Вышинский: —Иванов это говорит, а вы утверждаете, что прямых директив вы 
Иванову не давали, но у вас была “повстанческая ориентация”.

Бухарин:— Совершенно понятно, что из этой ориентации вытекают для практика и 
соответствующие выводы. Если я делаю такую ориентацию, то я отвечаю и за выводы,
 которые мною не сказаны. Так что с точки зрения криминала я прошу судить меня 
и за то и за другое, я отвечу.

Вышинский:— Судить и без вашего ходатайства мы будем.

Бухарин:— Совершенно верно, и без моего ходатайства. Я не считаю место и время 
особенно удобными для острот. Острить я тоже способен...

Вышинский:— Я не думаю острить и с вами состязаться в этом отношении. Я только 
хочу сказать, что ваше ходатайство не имеет существенного значения, ибо вас 
будут судить независимо от ваших ходатайств.

Бухарин:— Это я даже без компетентных разъяснений знаю, гражданин прокурор.

Вышинский:— Если вы знаете, то напрасно говорите это. Я вас спрашиваю иное: вы, 
следовательно, признаете, что показания Иванова в части линии ориентации на 
повстанческое движение — правильны?

Бухарин:— Да, гражданин прокурор.

Вышинский:— В какой форме вы ориентировали Иванова относительно ваших 
повстанческих планов?

Бухарин:— Я ориентировал Иванова исключительно в форме стратегии и тактики.

Вышинский:— А если говорить без этих слов — стратегия и тактика?

Бухарин:— Я говорил, что теперь наступил такой период, когда необходимо перейти 
к массовой тактике, поддержке повстанческих кулацких движений и так далее.

Вышинский:— Вот я и хотел это установить. Вы признаете, что вы говорили с 
Ивановым о том, что надо поддерживать повстанческие, всякого рода кулацкие 
движения?

Бухарин:— Признаю.

Вышинский:— Стало быть, весной 1932 года по прямому заданию центра, и в 
частности Рыкова и Бухарина, направляется на Северный Кавказ один из ваших 
ближайших соучастников по подполью Слепков для всемерной, как сказал Рыков, 
организации кулацких выступлений. Правильно это?

Бухарин:— Я уже сказал, что подтверждаю от первого до последнего слова все то, 
что сказал здесь Рыков.

Вышинский:— Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких 
восстаний на Северном Кавказе?

Бухарин:— Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.

Вышинский:— Теперь можно перейти к Сибири...

В Сибири оппозиционеры проводили аналогичные “мероприятия”.

Наряду с организацией массовых повстанческих вспышек, оппозиционеры вели 
широкую кампанию по возбуждению недовольства среди крестьян. Якобы 
руководствуясь решениями партии о проведении коллективизации и демонстрируя 
свое деловое рвение в этом направлении (а на самом деле, опять-таки, доводя до 
абсурда), троцкисты и сионисты (вспомните влитых в РКП(б) членов еврейской 
компартии — они теперь были секретарями горкомов, райкомов, прокурорами, 
судьями), желая озлобить и натравить народы против большевиков и особенно 
против Сталина, репрессировали не только кулаков, но середняков и бедняков,