Теперь ответим на второй вопрос.

Практическое осуществление коллективизации шло очень болезненно, веками 
приросшие к своей земле крестьяне не хотели объединяться в колхозы. Если 
беднота после некоторого колебания шла на объединение с другими (терять-то 
нечего), то середняки, и особенно кулаки, отказывались обобществлять свои 
хозяйства. Вот и появились нажим, отклонение от намеченной программы 
добровольного вступления в колхоз.

Сегодня все перегибы и репрессии в период коллективизации приписывают Сталину. 
Однако документы и факты не подтверждают этого. Нет ни одного выступления, в 
котором Сталин призывал бы к крайностям и силовым методам. Напротив, известно 
немало документов, написанных Сталиным или разработанных при его личном участии 
и свидетельствующих об обратном.

Так, 30 января 1930 года крайкомам и обкомам ВКП(б) зерновых районов страны 
была направлена директива ЦК за подписью Сталина, в которой местных работников 
предупреждали: “С мест получаются сведения, говорящие о том, что организации в 
ряде районов бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на 
раскулачивании. ЦК разъясняет, что такая политика в корне неправильна. ЦК 
указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии 
колхозного движения, результатом и частью которого является раскулачивание. ЦК 
требует, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного 
движения, чтобы центр тяжести был перенесен на строительство новых колхозов, 
опирающееся на действительно массовое движение бедноты и середняков. ЦК 
напоминает, что такая установка обеспечивает правильное проведение политики 
партии”.

2 марта 1930 года была опубликована знаменитая статья Сталина “Головокружение 
от успехов”, в которой допущенные ошибки и перегибы резко осуждались.

Почему же было так много искривлений на местах? Почему о коллективизации 
остались такие неприятные, негативные воспоминания?

Придется нам опять взглянуть на подводную часть айсберга. На поверхности: все 
коммунисты произносили нужные речи, агитировали за колхозы. Но действительность 
постоянно напоминала о том, что не все коммунисты одинаковы на деле. Оппозиция 
в период коллективизации, как и прежде, применяла тактику компрометации 
большевиков путем доведения до абсурда решений съезда и указаний ЦК. 
Оппозиционеры распространяли слухи и сплетни о том, что в колхозах все будет 
общее, даже жены, которых будут отпускать во временное пользование по талонам 
или карточкам. Спать колхозники будут под общими одеялами. Сочинялись и прочие 
пугающие нелепости. Обобществление проводили вплоть до кур и мелкой живности. 
Все это людей отвращало, отталкивало от вступления в колхозы, чего и добивались 
оппозиционеры.

Абсурдность достигалась сверхреволюционными перегибами или, наоборот, вселением 
недоверия, порождением упаднических настроений. Сталин видел это двурушничество 
оппозиционеров и на пленуме в ноябре 1928 года говорил:

— Если, например, правые говорят: “Не надо было строить Днепрострой”, а “левые”,
 наоборот, возражают: “Что нам один Днепрострой, подавайте нам каждый год по 
Днепрострою”

(смех), —то надо признать, что разница, очевидно, есть.

— Если правые говорят: “Не тронь кулака, дай ему свободно развиваться”, а 
“левые”, наоборот, возражают: “Бей не только кулака, но и середняка, потому что 
он такой же частный собственник, как и кулак”, — то надо признать, что разница, 
очевидно, есть.

— Если правые говорят: “Наступили трудности, не пора ли спасовать”, а “левые”, 
наоборот, возражают: “Что нам трудности, чихать нам на ваши трудности — летим 
вовсю вперед” (смех), —то надо признать, что разница, очевидно, есть...

Как выяснилось позднее, оппозиционеры перешли в годы коллективизации к активным 
контрреволюционным действиям. Используя недовольство кулаков и отчасти 
середняков, троцкисты, бухаринцы и прочие стремились разжечь гражданскую войну 
путем организации восстаний. Вот что показал об этом на суде Рыков.

Рыков:— Мы с Бухариным выступали открыто, об остальных я не могу сказать — были 
ли открытые выступления в защиту программы правых.

— В этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой 
борьбой сразу стал складываться и нелегальный центр правых в составе меня, 
Бухарина и Томского. Создался он сам по себе, потому что мы трое принадлежали к 
одному составу Политбюро. Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр 
удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.