2.Недооценка батрачества и деревенской бедноты, как социальной базы диктатуры 
пролетариата в деревне. (И это Сталин утверждал! — В. К.).

3. Ставка в сельском хозяйстве на так называемого “крепкого” крестьянина, (то 
есть, по существу, на кулака. Никогда этого Сталин не говорил! — В. К.).

4. Игнорирование или прямое отрицание мелкобуржуазного характера крестьянской 
собственности и крестьянского хозяйства, что обозначает отход от позиций 
марксизма к теориям эсеров.

5. Недооценка капиталистических элементов развития нынешней деревни и 
затушевывание расслоения крестьянства.

6. Создание усыпляющей теории, будто “кулаку и кулацким организациям все равно 
некуда будет податься, ибо общие рамки развития в нашей стране заранее даны 
строем пролетарской диктатуры. (Это утверждал Бухарин: “Путь к социализму и 
рабоче-крестьянский союз”, стр. 49, — но опять приписывали Сталину. — В. К.).

7.Курс на врастание “кулацких кооперативных гнезд в нашу систему”. (Бухарин, 
там же, стр. 49. — В. К.).Проблема ставится так, что нужно развязывать 
хозяйственные возможности зажиточных крестьян, хозяйственные возможности 
кулаков. (Никогда Сталин этого не говорил. — В. К.).

Вот такое прямое провокационное жульничество против Сталина было замаскировано 
и в других разделах. Свою платформу оппортунисты требовали опубликовать для 
предсъездовской дискуссии.

Им было отказано, тогда они создали подпольные типографии в Москве, Харькове, 
Ленинграде и стали сами печатать эту платформу и другие материалы. Таким 
образом, оппозиционеры не только нарушали партийную дисциплину, но и советскую 
законность. В Москве была обнаружена нелегальная типография, созданная 
Мрачковским. Его арестовали. Троцкий стал защищать, публично солидаризировался 
с подпольщиками, хвалил их, называя честными борцами.

21—23 октября объединенный Пленум ЦК и ЦКК рассмотрел вопрос об оппозиции. Был 
заслушан доклад о фракционной деятельности Троцкого и Зиновьева. Состоялись 
прения, предоставили возможность высказаться и оппозиционерам. Они повторяли 
свои заученные обвинения в адрес партии и ее руководства.

Выступая на пленуме, Сталин сказал:

— Прежде всего, о личном моменте. Вы слышали здесь, как старательно ругают 
оппозиционеры Сталина, не жалея сил. Это меня не удивляет, товарищи. Тот факт, 
что главные нападки направлены против Сталина, этот факт объясняется тем, что 
Сталин знает лучше, может быть, чем некоторые наши товарищи, все плутни 
оппозиции, надуть его, пожалуй, не так-то легко. И вот они направляют удар, 
прежде всего, против Сталина. Что ж, пусть ругаются на здоровье...

— Более того, я считаю для себя делом чести, что оппозиция направляет всю свою 
ненависть против Сталина. Оно так и должно быть. Я думаю, что было бы странно и 
обидно, если бы оппозиция, пытающаяся разрушить партию, хвалила Сталина, 
защищающего основы ленинской партийности...

Оппозиционеры вновь подняли вопрос об утаивании “завещания”, о критических 
замечаниях Ленина в адрес Сталина. Сталин доказал, что и речи не могло быть об 
“утаивании” от партии этого письма Ленина:

— Говорят, что в этом “завещании” товарищ Ленин предлагал съезду, ввиду 
“грубости” Сталина, обдумать вопрос о замене Сталина на посту Генерального 
секретаря другим товарищем. Это совершенно верно. Да, я груб, товарищи, в 
отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию. Я 
этого не скрывал и не скрываю. Возможно, что здесь требуется известная мягкость 
в отношении раскольников. Но этого у меня не получается. Я на первом же 
заседании Пленума ЦК после XIII съезда просил Пленум ЦК освободить меня от 
обязанностей Генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос. Каждая 
делегация обсуждала этот вопрос, и все делегации единогласно, в том числе и 
Троцкий, Зиновьев, обязали Сталина остаться на своем посту.

— Что же я мог сделать? Сбежать с поста? Это не в моем характере, ни с каких 
постов я никогда не убегал и не имею права убегать, ибо это было бы 
дезертирством. Человек я, как уже раньше об этом говорил, подневольный, и когда 
партия обязывает, я должен подчиниться...

Пленум рассмотрел вопрос о подпольной фракционной работе Троцкого и Зиновьева, 
вывел их из состава ЦК. Но они не только продолжали дискуссии, а начали прямые 
выступления. 7 ноября 1927 года, в день десятилетия Октября, оппозиционеры 
организовали свои контрманифестации в Москве и Ленинграде. Милиция спасла 
оппозиционеров от гнева рабочих, иначе их просто-напросто избили бы.

2 декабря 1927 года открылся XV съезд партии. В отчетном докладе Сталин говорил