Речь Сталина длилась сорок минут. Вся торжественная часть заняла один час. К 19.
00 были накрыты столы в Георгиевском, Владимирском, Малом и Новом залах, а 
также в Грановитой палате. На приеме присутствовало две тысячи человек. Было 
произнесено много тостов, в том числе и за здоровье Сталина. Сам он предлагал 
тосты за руководящие кадры и преподавателей академии; за “артиллерию — бога 
современной войны”; за танкистов — “ездящая, защищенная броней артиллерия”. Но 
кульминацией, квинтэссенцией всего выступления Сталина в этот день было третье 
его высказывание. Случилось вот что.

Начальник Артиллерийской академии генерал Сивков, переживая за свою неудачную 
реплику во время выступления Сталина, решил подправить положение и предложил 
выпить “за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего 
великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина!”

Сталин очень разгневался — не на елейность тоста, а из-за того, что эти слова 
снижали смысл всей предыдущей речи перед выпускниками. Сталин сердито сказал:

“— Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял! Разрешите внести поправку. 
Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы 
до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не 
перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы.

А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для 
современного боя, когда мы стали сильны, — теперь надо перейти от обороны к 
наступлению.

Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От 
обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо 
перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в 
наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия 
— армия наступательная”.

Этим заканчивается текст выступления Сталина перед выпускниками академий. Но 
текст этот (в сборнике документов: Россия XX век 1941 год, изданном в 1998 
году) составлен, как я уже говорил, по воспоминаниям и конспектам участников 
встречи. Текст получился не только адаптированный, но и “приглаженный”, чтобы 
не давать повода для возможных оппонентов. А правка проведена существенная. Я 
убедился в этом, побеседовав с некоторыми участниками того выпускного торжества.
 Один из них — бывший командующий Туркестанским военным округом генерал армии 
Лященко. Мы с ним однокашники по Ташкентскому военному училищу имени Ленина, 
правда, Николай Григорьевич закончил это училище на десять лет раньше меня 
(“Еще басмачей гонял!”). В шестидесятых годах я командовал полком в том округе, 
ну, а когда оба мы ушли в отставку, поселились в Москве, то подружились очень 
крепко, несмотря на разницу в званиях.

В июле 1998 года я позвонил Николаю Григорьевичу и поехал к нему, чтобы 
уточнить содержание речи Сталина и прояснить некоторые ее детали. Опускаю все 
наши другие разговоры и перехожу сразу к делу.

— Николай Григорьевич, вы были в числе выпускников 1941 года и слушали речь 
Сталина. Говорят, в своем третьем тосте, когда Сталин поправлял Сивкова, Иосиф 
Виссарионович сказал слова, которых нет в официально опубликованном тексте, а 
именно: “Главная угроза сегодня идет от Германии. Спасти Родину мы можем лишь 
победой в войне против Германии. Поэтому я предлагаю выпить за войну, за 
наступление в войне, за нашу победу в этой войне. Да здравствует активная 
наступательная политика Советского государства!”

Лященко, и в своем преклонном возрасте весьма темпераментный, воскликнул:

“— Я не только подтверждаю такие слова Сталина, но расскажу тебе, как едва не 
пострадал из-за них. Получил я назначение на должность заместителя командира 
полка. Вскоре после прибытия на новое место службы начальник политотдела 
дивизии поручил мне провести беседу и рассказать комсоставу о выступлении 
Сталина. Ну, я выступил и по памяти все пересказал. Вижу: начальство меня 
слушает и ежится: вроде бы я не то говорю. Начальник политотдела даже спросил:

— Точно ли вы помните слова товарища Сталина?

— Точно, говорю, такие слова не забываются. Вечером вызывают меня в особый 
отдел:

— На каком основании распространяете слухи о возможной войне с Германией?

— На основании речи товарища Сталина.

— Если он даже так говорил, это военная тайна, сказанная вам доверительно. Вы 
что, газет не читаете? У нас дружба с Германией.

— Я точно помню — товарищ Сталин сказал именно так: воевать с Германией будем