недостижимым. Положение таково: на Западе противник сосредоточился за своими 
укреплениями. Нет возможности на него напасть.

Решает следующее: как долго мы можем выдержать такое положение? Россия в 
настоящее время не опасна. Она ослаблена многими внутренними событиями, а, 
кроме того, у нас с ней договор. Однако договоры соблюдаются только до тех пор, 
пока они целесообразны... Мы сможем выступить против России только тогда, когда 
у нас будут свободны руки на Западе”.

В 1940 году после разгрома французской армии настал момент, который Гитлер и 
его сподвижники посчитали самым удобным для осуществления своих агрессивных 
замыслов.

Фюрер не хотел терять времени. 22 июня 1940 года, в день капитуляции Франции, 
Гальдер получил указания от Гитлера и Браухича о разработке плана вторжения в 
Советский Союз.

Лежат передо мной пожелтевшие, постаревшие бумаги. Когда-то их содержание было 
строжайшей тайной. Сначала эти документы писали от руки, чтобы не посвящать 
машинисток. Затем, если даже перепечатывали, то всего в нескольких экземплярах. 
Каждая копия была на особом учете. Передавались эти экземпляры для ознакомления 
только из рук в руки или через доверенного офицера, причем пакет опечатывался 
специальными печатями и хитрыми приспособлениями, чтобы о его содержании не мог 
узнать никто, кроме адресата. Каждый ознакомившийся с текстом заносился в 
специальный список, чтобы в случае утечки сведений можно было установить, кто 
именно проболтался или выдал тайну...

Лежат в могилах те, кто разрабатывал эти страшные планы, и те, против кого 
замышлялись они. Тайны уже не тайны — теперь эти документы, вернее, копии с них,
 доступны каждому. Вот лежат они и на моем столе. Но строгие слова в самом 
начале текста все еще как бы предупреждают: “Совершенно секретно”, “Только для 
командования”, “Передавать только через офицера”.

Каждый из документов разрабатывался иногда длительное время, его созданию 
предшествовали указания Гитлера, затем появлялись варианты, проекты, 
разработанные генштабом, потом шли обсуждения на высоком уровне. И, наконец, 
рождалась окончательная директива, руководствуясь которой армия начинала 
действовать.

Гитлеровцы давали своим планам условные наименования: “Отто”, “Вейс”, “Грюн” 
“Гельб”, “Морской лев” и так далее. За такими названиями стоит не только некий 
аромат рыцарских времен, хотя гитлеровцы и бравировали своими традициями, за 
ними стоит и штабной профессионализм: без долгих объяснений, с одного слова 
ясно, о чем идет разговор: “Грюн” — вторжение в Чехословакию, “Вейс” — война с 
Польшей, “Гельб” — с Францией...

Надо еще помнить, что планы эти рождались за кулисами дипломатических ходов и 
за широкими декорациями пропаганды и контрпропаганды всеми возможными 
средствами: в печати, эфире, устно. Причем одной из главных задач всего этого 
было отвлечь, замаскировать, а проще сказать, обмануть другие страны, их 
правительства и народы. Добавим сюда еще мощнейшие, тщательно 
законспирированные сети разведки и контрразведки, которые проникали всюду, 
опутывали своей невидимой паутиной страну, намеченную для нападения, проникали 
в ее тайны и сеяли слухи либо отвлекающие внимание от действительных намерений 
агрессора, либо заранее порождающие страх перед его могуществом.

Один из самых продуманных и тщательно отработанных планов, к которому Гитлер 
шел многие годы, ради осуществления которого провел так много завоевательных 
операций в Европе, был план войны против Советского Союза, план, которому 
Гитлер дал название “Барбаросса” — по имени Фридриха I Барбароссы.

Я много раз читал и перечитывал план “Барбаросса”, и, признаюсь честно, меня 
каждый раз поражало, восхищало — если на минуту отвлечься от агрессивной 
бессовестности и коварства этого плана — высокое военно-штабное мастерство его 
составителей. Может быть, это мое специфическое отношение офицера-генштабиста, 
но я знаю, как весома и значительна каждая строка в директивном документе, 
какой скрупулезной работой это достигается, какой огромный багаж знаний и опыта 
надо иметь, чтобы в несколько слов или фраз вложить большой смысл, да так, 
чтобы все, кто будет читать и исполнять, замысел правильно поняли, — иначе 
взаимодействие исполнителей пойдет вразброд, а их, этих исполнителей, сотни, 
непонимание же и разброд могут стоить десятков, а то и сотен тысяч человеческих 
жизней.

...Итак, Гитлер дал подробные указания, и они легли в основу будущего плана. 
Под руководством Гальдера разрабатывались два его варианта, каждый 
самостоятельно. Над одним из них работали в ОКБ Йодль и его заместитель генерал 
Варлимонт. Этот вариант шел под кодом “Этюд Лоссберга”. Он был завершен к 15 
сентября и отличался от другого варианта — генерала Маркса — тем, что в нем 
главный удар определялся на северном участке фронта.