союзниками германские войска ведут успешные операции в Африке, откуда англичане 
вскоре будут окончательно вытеснены. Из всего сказанного, заключил Гитлер, 
можно сделать вывод, что победа держав “оси” предрешена. Поэтому, продолжал он, 
настало время подумать об организации мира после победы. Тут Гитлер стал 
развивать такую идею: в связи с неизбежным крахом Великобритании останется ее 
“бесконтрольное наследство” — разбросанные по всему земному шару осколки 
империи. Надо, мол, распорядиться этим “бесхозным” имуществом. Германское 
правительство, заявил Гитлер, уже обменивалось мнениями с правительствами 
Италии и Японии и теперь хотело бы иметь соображения Советского правительства. 
Более конкретные предложения на этот счет он намеревался сделать позднее.

Молотов сделал небольшую паузу, затем продолжал:

— Когда Гитлер закончил речь, которая вместе с переводом заняла около часа, 
пришлось взять слово мне. Не вдаваясь в обсуждение предложений Гитлера, я 
заметил, что следовало бы обсудить более конкретные, практические вопросы. В 
частности, не разъяснит ли рейхсканцлер, что делает германская военная миссия в 
Румынии и почему она направлена туда без консультации с Советским 
правительством? Ведь заключенный в 1939 г. советско-германский пакт о 
ненападении предусматривает консультации по важным вопросам, затрагивающим 
интересы каждой из сторон. Советское правительство также хотело бы знать, для 
каких целей направлены германские войска в Финляндию? Почему и этот серьезный 
шаг предпринят без консультации с Москвой?

Эти замечания подействовали на Гитлера словно холодный душ. Он даже весь как-то 
съежился, и на лице его на какое-то мгновение появилось выражение растерянности.
 Но актерские способности все же взяли верх, и он, драматически сплетя пальцы и 
запрокинув голову, вперил взгляд в потолок. Затем, поерзав в кресле, 
скороговоркой объявил, что немецкая военная миссия направлена в Румынию по 
просьбе правительства Антонеску для обучения румынских войск. Что касается 
Финляндии, то там германские части вообще не собираются задерживаться, они лишь 
переправляются через территорию этой страны в Норвегию. (Но факты говорили о 
другом: немцы прочно оседали на советских границах. — В. К.)

—Объяснение фюрера, — докладывал далее Молотов, — не удовлетворило советскую 
делегацию. У Советского правительства, заявил я, на основании донесений наших 
представителей в Финляндии и Румынии, создалось совсем иное впечатление. Войска,
 которые высадились в южной части Финляндии, никуда не продвигаются и, видимо, 
собираются здесь надолго задержаться. В Румынии дело не ограничилось одной 
военной миссией. В страну прибывают все новые германские воинские соединения. 
Для одной миссии их слишком много. Какова же подлинная цель перебросок этих 
войск? В Москве подобные действия не могут не вызвать беспокойства, и 
германское правительство должно дать четкий ответ.

Сославшись на свою неосведомленность (а это испытанный дипломатический маневр), 
Гитлер пообещал поинтересоваться этими вопросами. Он снова стал 
разглагольствовать о своем плане раздела мира, заметив, что СССР мог бы 
проявить интерес к территориям, расположенным к югу от его государственной 
границы в направлении Индийского океана. Гитлер заявил о том, что Советскому 
Союзу следовало бы приобрести выход к Персидскому заливу, а для этого захватить 
Западный Иран и нефтяные промыслы англичан в Иране.

— Разумеется, — вставил И. В. Сталин, — Советский Союз не удастся поймать на 
эту удочку. Ведь это наш сосед и с ним отношения должны быть очень теплыми, 
хорошими.

— Мне пришлось перебить Гитлера, — продолжал Молотов, — и заметить, что мы не 
видим смысла обсуждать подобного рода комбинации. СССР заинтересован в 
обеспечении спокойствия и безопасности тех районов, которые непосредственно 
примыкают к его границам. Тут Гитлер кивнул Риббентропу, и тот предложил 
рассмотрел проект протокола о присоединении Советского Союза к военному блоку 
Германии, Италии и Японии. Для нас было совершенно ясно, что острие его было 
направлено против СССР и, естественно, это предложение советская делегация 
решительно отклонила.

— И правильно, — гневно вставил Сталин. Молотов рассказал о содержании 
переговоров в Берлине, которые были продолжены на следующий день и мало чем 
отличались от предыдущих.

— Покидая фашистскую Германию, — сказал он в заключение, — все члены советской 
делегации были убеждены: затеянная по инициативе немецкой стороны встреча 
явилась лишь показной демонстрацией. Главные события лежат впереди. Сорвав 
попытку поставить СССР в условия, которые связали бы нас на международной арене,
 изолировали бы от Запада и развязали бы действия Германии для заключения 
перемирия с Англией, наша делегация сделала максимум возможного. Общей для всех 
членов делегации являлась также уверенность в том, что неизбежность агрессии 
Германии против СССР неимоверно возросла, причем в недалеком будущем.

После ответов Молотова на вопросы членов Политбюро ЦК выступил Сталин. Он 
сказал: