период, явно потускнели… многие ожидали, что опала с него (Жукова) будет снята. 
Но эти надежды не оправдались. Серьезным препятствием была ревность к огромной 
популярности полководца».

Дорого стоили Жукову переживания, связанные с нападками на его рукопись, да и 
вся нервотрепка в годы опалы. В конце 1967 года, во время отдыха в санатории 
Архангельское, его настиг инсульт. Маршала привезли в правительственную 
поликлинику на улице Грановского, напротив дома, в котором он жил много лет. 
Жуков был в тяжелейшем состоянии.
Я беседовал с академиком Чазовым, который в то время был начальником 4 Главного 
Управления Минздрава. В восьмидесятые годы, будучи депутатами и членами ЦК КПСС,
 мы с Чазовым были довольно близко знакомы. Он рассказал о тех трагических 
часах в жизни Жукова следующее:

«Было предприняты все возможные меры и даже сверх того. Но консилиум крупнейших 
профессоров специалистов пришел к выводу, что при таком состоянии больного 
трудно что—либо сделать. У Жукова был тромбоз мозговых сосудов. Тогда только 
появились первые тромболитические препараты. Только они могли спасти жизнь 
Георгия Константиновича. Достать эти препараты для нас не было проблемой — они 
у нас были. Но применить их очень рискованно потому, что трудно отличить 
тромбоз от кровоизлияния в мозг. Если в первом случае эти препараты спасают 
жизнь, то во втором наоборот. Ситуация была критическая. Когда я спросил Галину 
Александровну, которая тоже была врачом, что будем решать? Она сказала: 
«Давайте рисковать». В результате применения тромбололитических препаратов мы 
добились положительного эффекта».

Кроме академика Чазова я познакомился с доктором Алексеевым — лечащим врачом 
Жукова, он рассказал мне более подробно о течении болезни и лечении маршала. Но 
это очень грустная тема и я не буду описывать все детали нелегких месяцев 
лечения. Жукова вывели из критического состояния, но у него остались 
парализованными правые рука и нога, он не мог не только ходить, но даже сидеть 
без опоры.
А вот о том, что происходило в дальнейшем, я расскажу. Это еще раз подтверждает 
могучесть характера и организма Георгия Константиновича.
Его перевезли в санаторий «Барвиха», как писалось в направлении на 
«реабилитацию». Шутка жизни — мало ему было реабилитироваться в политическом 
отношении, теперь вот предстояла еще реабилитация физическая.
Мне и в этом случае повезло, я не раз отдыхал в Барвихе и среди лечащего 
персонала проявляла немало внимания и заботы ко мне (как бывшая фронтовичка к 
своему брату фронтовику) методист лечебной физкультуры Валентина Андреевна 
Собко. Замечательная, жизнерадостная, бывалая женщина, всегда веселая и бодрая, 
она не только своим мастерством физиотерапевта, но характером, умением вселить 
веру в выздоровление подняла на ноги очень многих. В ее добрых руках побывали 
маршалы Конев, Чуйков, Буденный, академик Курчатов, генеральный конструктор 
Королев, председатель Совета Министров Косыгин, Альенде и другие руководящие 
товарищи, наши и зарубежные. Она же выхаживала и Георгия Константиновича. О нем 
я, конечно же, попросил ее рассказать как можно подробнее.
— Был он очень плох. После инсульта не мог встать на ноги. Сидел только, когда 
кормили и поддерживали. Настроение у него было подавленное. Да и понятно, много 
месяцев в постели, перспектив на поправку он не видел. Первое знакомство. Я 
вошла в его люкс, представилась: «Здравствуйте, Георгий Константинович. Я 
методист лечебной физкультуры. Буду вам помогать». Он взглянул на меня искоса и 
сказал: «Мне это не поможет. Я уже ни во что не верю. Идите».
Я вышла, походила в коридоре, пришла к заведующему отделением. Рассказала. Врач 
говорит: «Идите снова к нему». Ну, что делать, пошла. Захожу, не успела ничего 
сказать, как он мне приказывает: «Я вам сказал, уходите. Нечего меня мучить!»
Я обиделась, зло меня взяло. Такой сильный был, волевой, так мы его все любили, 
верили ему. И вдруг он проявляет такое неверие. Я ощетинилась и, не скрывая 
своей обиды, выпалила:
— Вы Жуков! Вы не можете оставаться в таком беспомощном состоянии. Вы маршал! 
Вы должны ходить, работать! Что значит, не верите! А я могу, я умею помочь в 
таких случаях. Не одного выходила!
Он удивился такому отпору и спрашивает:
— Ты воевала?
— Да, в 8–й гвардейской армии.
— У Васи Чуйкова?
— И у него, и у маршала Жукова. Я была военфельдшером санроты 266 гвардейского 
стрелкового полка.
— А сколько же тебе лет?
Ну, тут я уже почувствовала — овладела ситуацией, отвечаю:
— Э, нет, Георгий Константинович, так дело не пойдет. Женщину о возрасте не 
спрашивают. Вот позанимаемся с вами лечебной гимнастикой, я вам все расскажу.
Улыбнулся. Оттаял. И стали мы с ним заниматься. С чего начали? Обнимались! Он 
тяжелый, я его поднять не могу. Вот я низко склонюсь над ним и говорю: 
«Обнимайте меня». Он обхватит меня руками. А я продолжаю: «А теперь я вас 
обниму». Так вот обхватим друг друга и я выпрямляюсь, а он садится. Итак, много 
раз. Вот с такого упражнения начинали. Он смеется: «Хорошее упражнение, с 
женщиной обниматься». А я рада — отходит, поверил, смеяться научился. Потом на 
ноги стала его поднимать, у кровати. Опять в обнимку и поднимались, и стояли 
подолгу. Потом первые шаги сделали. Тут я назад перешла. Со спины его обнимаю и