оздно ложиться спать. В 
деревне мы
обычно ложились очень рано. Но со временем втянулся и стоически переносил 
нелегкий
рабочий день.
Первое время очень скучал по деревне и дому. Я вспоминал милые и близкие сердцу
рощи и перелески, где так любил бродить с Прохором на охоте, ходить с сестрой 
за
ягодами, грибами, хворостом. У меня сжималось сердце и хотелось плакать. Я 
думал, что
никогда уже больше не увижу мать, отца, сестру и товарищей. Домой на побывку
мальчиков отпускали только на четвертом году, и мне казалось, что время это 
никогда не
наступит.
По субботам Кузьма водил нас в церковь ко всенощной, а в воскресенье к заутрене 

и к
обедне. В большие праздники хозяин брал нас с собой к обедне в Кремль, в 
Успенский
собор, а иногда в Храм Христа Спасителя. Мы не любили бывать в церкви и всегда
старались удрать оттуда под каким?либо предлогом. Однако в Успенский собор 
ходили с
удовольствием — слушать великолепный синодальный хор и специально протодьякона
Розова: голос у него был, как иерихонская труба.
Минул год. Я довольно успешно освоил начальный курс скорняжного дела, хотя оно
далось мне не без труда. За малейшую оплошность хозяин бил нас немилосердно. А 
рука
у него была тяжелая. Били нас мастера, били мастерицы, не отставала от них и 
хозяйка.
Когда хозяин был не в духе — лучше не попадайся ему на глаза. Он мог и без 
всякого
повода отлупить так, что целый день в ушах звенело.
Иногда хозяин заставлял двух провинившихся мальчиков бить друг друга жимолостью
(кустарник, прутьями которого выбивали меха), приговаривая при этом: “Лупи 
крепче,
крепче!” Приходилось безропотно терпеть.
Мы знали, что везде хозяева бьют учеников — таков был закон, таков порядок. 
Хозяин
считал, что ученики отданы в полное его распоряжение и никто никогда с него не 
спросит
за побои, за нечеловеческое отношение к малолетним. Да никто и не интересовался,

 как
мы работаем, как питаемся, в каких условиях живем. Самым высшим для нас судьей 
был
хозяин. Так мы и тянули тяжелое ярмо, которое и не каждому взрослому было под 
силу.
Время шло. Мне исполнилось тринадцать лет, и я уже многому научился в 
мастерской.
Несмотря на большую загруженность, все же находил возможность читать. Я всегда 
с
благодарностью вспоминаю своего учителя Сергея Николаевича Ремизова, привившего
мне страсть к книгам. Учиться мне помогал старший сын хозяина, Александр. Мы с 
ним
были одногодки, и он относился ко мне лучше других.
Поначалу с его помощью я прочитал роман “Медицинская сестра”, увлекательные
истории о Нате Пинкертоне, “Записки о Шерлоке Холмсе” Конан Доила и ряд других
приключенческих книжек, изданных в серии дешевой библиотечки. Это было 
интересно,
но не очень?то поучительно. А я хотел учиться серьезно. Но как? Я поделился с
Александром. Он одобрил мои намерения и сказал, что будет помогать.
Мы взялись за дальнейшее изучение русского языка, математики, географии и 
чтение
научно?популярных книг. Занимались обычно вдвоем, главным образом когда не было
дома хозяина и по воскресеньям. Но как мы ни прятались от хозяина, он все же 
узнал о
наших занятиях. Я думал, что он меня выгонит или крепко накажет. Однако против
ожидания он похвалил нас за разумное дело.
Так больше года я довольно успешно занимался самостоятельно и поступил на 
вечерние
общеобразовательные курсы, которые давали образование в объеме городского
училища.
В мастерской мною были довольны, доволен был и хозяин, хотя нет?нет да и давал 
мне
пинка или затрещину. Вначале он не хотел отпускать меня вечерами на курсы, но 
потом
его уговорили сыновья, и он согласился. Я был очень рад. Правда, уроки 
приходилось
готовить ночью на полатях, около уборной, где горела дежурная лампочка десятка 
в два
свечей.
За месяц до выпускных экзаменов, как?то в воскресенье, когда хозяин ушел к