изиями, объединёнными в моторизованные корпуса. Красная 
армия была лишена крупных подвижных соединений, являвшихся наиболее эффективным 
средством парирования таких прорывов. Отражать удары немецких танковых клиньев 
предстояло передвигавшейся пешком пехоте. С предсказуемыми результатами.
     Вместе с тем нельзя не отметить, что формирование второлинейных соединений 
шло в СССР темпами, намного превышавшими расчёты, на которые опирался Паулюс, 
составляя документы для «Барбароссы». Немецкое командование существенно 
недооценило возможности СССР по формированию и оснащению новых дивизий. Однако 
ещё больше оно ошибалось относительно дальнейших перспектив использования 
мобилизационного потенциала противника. 8 августа 1941 г., в день начала 
немецкого наступления на Ленинград, Франц Гальдер, начальник Генерального штаба 
сухопутных войск Германии, оценивал ситуацию следующим образом: «Противник 
имеет в своём распоряжении для ведения дальнейших операций лишь крайне 
ограниченные силы. Если, исходя из имеющегося опыта, в основу расчёта положить, 
что на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии, то окажется, что 
количество выявленных на стороне противника дивизий является предельно 
возможным и не следует ожидать дальнейшего комплектования им какихлибо крупных 
формирований» 1.
     Далее в своём дневнике Ф. Гальдер даёт расчёт наличных сил Красной армии, 
оценивая число противостоящих вермахту соединений в 143,5 единицы. 
Соответственно предполагалось, что достаточно разбить эти соединения и с 
Красной армией будет покончено. Ф. Гальдер и высшее руководство вермахта сильно 
ошибались. Вопервых, на 1 августа в действующей армии СССР было 187 стрелковых 
и 20 кавалерийских дивизий. Вовторых, во внутренних округах и недействующих 
фронтах насчитывалось 81 стрелковая и 24 кавалерийских дивизии, часть из 
которых находилась в стадии формирования. Но, несмотря на донесения советской 
разведки о формировании новых соединений, в Германии в действительности никакой 
реакции не последовало. Поэтому столкновение с новой волной советских 
формирований должно было стать неприятной неожиданностью, которой нельзя 
противопоставить симметричный ответ.
     Особенностью мобилизационной компоненты вооружённых сил государства 
является относительно медленное раскручивание маховика создания и обучения 
крупных резервов. Принципиальные решения нужно было принимать до начала 
кампании или в её начальном периоде. В СССР ещё 11 июля 1941 г. при наркоме 
обороны была создана группа по формированию новых стрелковых, кавалерийских и 
танковых соединений, противотанковых и обычных артиллерийских полков. В конце 
июля появляется даже специальная управляющая структура — Главное управление 
формирования и укомплектования войск Красной армии (Главупраформ). 
Первоначально его возглавлял Г. И. Кулик. Главупраформ осуществлял руководство 
и контроль за формированием новых соединений, подготовкой маршевых пополнений. 
Первой задачей, которую должен был решать Главупраформ, должно было быть 
выполнение постановления Государственного комитета обороны от 8 июля 1941 г. В 
этом постановлении говорилось:
     
    «Обязать НКО сформировать дополнительно 56 стрелковых дивизий нормального 
состава (общей численностью 13 200 человек каждая) и 10 кавалерийских дивизий»
    (РЦХИДНИ. Ф.644. Оп.1. Д.1. Л.154).
     
     Необходимость выполнения этого постановления вынудила в июле 1941 г. 
призвать на военную службу военнообязанных 18901904 гг. и призывников 1923 г. 
рождения. Позднее постановление было уточнено и началось формирование 72 
стрелковых и кавалерийских дивизий. Если в июне 1941 г. Вооружённые силы СССР 
насчитывали 4 млн. 830 тыс. человек (в том числе 2 млн. 900 тыс. человек в 
западных пограничных округах) без учёта призванных на сборы, то в начале 
сентября 1941 г. их численность возросла до 7 млн. 400 тыс. человек, при этом в 
действующей армии насчитывалось 3 млн. 990 тыс. человек. Таким образом, 
немецкое командование имело сведения только о находящихся на фронте дивизиях, в 
то время как большая часть соединений, с которыми предстояло столкнуться на 
пути к Москве, находилась в глубине страны. Они не могли быть немедленно 
брошены в бой, но уже стали силой, которую можно было использовать в 
стратегических расчётах.
     Что же вселяло в германское командование уверенность, что в ходе августа, 
сентября и октября удастся сокрушить 143,5 дивизии, противостоящие трём группам 
армий? Ф. Гальдер так оценивал состояние и планы советских войск:
     
    «В последнее время в положении противника происходят или уже произошли 
серьёзные изменения. Хотя и не имеется ни одного признака, что противник 
ослабил свои войска или же отвёл их в тыл, тем не менее совершенно очевидно, 
что он всеми имеющимися в его распоряжении силами перегруппировывается для 
занятия обороны по рубежу озеро Ильмень — Ржев — Вязьма, Брянск, для того чтобы 
подобно тому, как действовали французы на втором этапе нашей кампании на Западе,
 создать сильно укреплённые очаги обороны (большое количество дивизий под 
командованием одного штаба армии), которые будут являться главным ядром 
сопротивления на новом оборонительном рубеже. Такие действия означают полный 
отказ от методов прежнего руководства войсками противника, когда главным 
образом преследовалась цель отбросить наши войска назад» 2 .
     
     Переход к обороне означал, что у вермахта развязаны руки в выборе места и 
времени нанесения ударов. Верховное командование могло маневрировать 
соединениями, прежде всего авиационными и танковыми, между тремя группами армий,
 проводя крупные операци