прославленной гвардейской дивизии! 

Когда я закончил свою короткую речь, из строя вышел молодой широкоскулый солдат 
и быстро, горячо заговорил по-киргизски. Сержант, командир отделения, перевел: 

- Он заявляет претензию. Говорит, что перед отправкой на фронт бойцы не 
получили ни чаю, ни табаку. Это верно, товарищ генерал, мы действительно не 
успели их получить. 

Я понимал, как тяжело для казахов и киргизов остаться без привычного чая, и 
мысленно обругал нерасторопных интендантов. 

- Обещаю вам, товарищи, что, как только придете в дивизию, получите и табак, и 
чай. Даже ваш любимый кок-чай постараемся достать и приготовить. 

По рядам солдат прокатился негромкий смешок, все заулыбались. 

- А пока могу вас угостить папиросами, - сказал я. - Только у меня с собой 
всего две пачки по двести пятьдесят штук. На каждого по целой папиросе не 
хватит, так что уж поделитесь. Прошу, подходите, закуривайте. 

Адъютант принес папиросы, и я роздал их солдатам. Они подходили не спеша, не 
толкаясь. Через минуту папиросный дым густым облаком поплыл над головами людей. 
И не удивительно: все пятьсот папирос были зажжены одновременно. 

Батальону оставалось пройти еще пятнадцать километров. Значит, в моем 
распоряжении имелось около трех часов для того, чтобы выполнить свое обещание 
относительно чая. Вернувшись в штаб армии, позвонил начальнику тыла 3-й 
гвардейской дивизии полковнику Гвоздюку: 

- К вам идет пополнение. Приготовьте побольше хорошо заваренного чая. 

- Но, товарищ командующий, у нас хороший обед готов. Не понимаю, зачем еще 
нужен чай? 

- Очень плохо, если не понимаете. Среди пополнения много казахов и киргизов, а 
для них чай дороже хорошего обеда. Так что, пожалуйста, позаботьтесь о чае. 
Обед, разумеется, тоже нужен. 

К приходу маршевого батальона чай был готов. Через несколько дней гвардейцы 
отмечали годовщину своей дивизии. Меня пригласили на это торжество и попросили 
сказать солдатам несколько слов. 

Части были построены под деревьями по краям большой поляны. Но, когда после 
моего выступления была подана команда "Вольно!", строй неожиданно всколыхнулся 
и ко мне бросилось более сотни казахов и киргизов. Не понимая, в чем дело, 
комдив даже растерялся. Солдаты между тем окружили меня. Для них я был теперь 
не только командармом, но близким другом, кунаком. 

Казахи и киргизы воевали превосходно. Почти все они оказались отличными 
стрелками. 

Лучшие стрелки-комсомольцы стали учиться снайперскому делу. Число снайперов 
быстро росло. И вскоре гитлеровцы уже не рисковали без нужды высовываться из 
траншей. 

Как и на Ленинградский фронт, на Западный нередко приезжали делегации 
трудящихся. Частыми гостями в нашей армии были представители московских 
предприятий и учреждений. А в конце мая к нам прибыла делегация из Тувинской 
Народной Республики (ныне Тувинская автономная область). Делегацию возглавлял 
секретарь ЦК Тувинской народно-революционной партии товарищ Тока. Гости 
привезли подарки от народа Тувы, главным образом мясные продукты. Встречи 
бойцов и командиров с представителями братского тувинского народа были теплыми 
и сердечными. 

А в первых числах июня к нам приехал один из видных деятелей нашей партии, член 
Центрального Комитета, депутат Верховного Совета СССР, историк и публицист 
академик Е. М. Ярославский. Он выступал в частях с докладами о международном 
положении. Ярославскому было тогда уже за шестьдесят, но когда он держал речь, 
то словно молодел. Глаза его из-за очков в роговой оправе блестели молодо. Он 
говорил с большой страстностью, с глубоким убеждением и очень популярно. 

Июнь поначалу был дождливым. У нас затопило много окопов, ходов сообщения, 
блиндажей и землянок. Пришлось принимать срочные меры, откачивать воду, 
восстанавливать размытые земляные сооружения. 

Как-то позвонили из Наркомата иностранных дел и сообщили, что я должен буду 
принять у себя американского и английского военных атташе. 

Вот еще забота! Мне до этого не приходилось иметь дела с иностранными