полосе 59-й и 2-й ударной армий активные действия еще не начались, смогло 
маневрировать резервами и проводить сильные контратаки против наших соединений, 
переправившихся на правый берег реки Волхова. 

Все армии Волховского фронта перешли в наступление только 7 января. Но и к 
этому времени 2-я ударная армия еще не успела закончить сосредоточение и в 
распоряжении ее командующего генерал-лейтенанта Н. Е. Клыкова имелись всего 
одна стрелковая дивизия и четыре стрелковые бригады. 

Тогда по указанию Ставки командование Волховского фронта 10 января 
приостановило наступление, чтобы возобновить его 13 января. 

Военный совет 54-й армии решил использовать этот перерыв для частичной 
перегруппировки и подготовки удара в направлении Погостье, Шапки, Тосно с целью 
окружения и уничтожения во взаимодействии с другими армиями Ленинградского 
фронта шлиссельбургской и колпинской группировок противника. 

Однако и на этот раз начались неувязки. На главном направлении попытки 281-й 
стрелковой дивизии прорваться за железную дорогу Кириши - Мга северо-западнее 
станции Погостье окончились неудачей. Части дивизии действовали разрозненно. 
Артиллерия плохо взаимодействовала с пехотой: стрелковые подразделения после 
артиллерийской подготовки опаздывали с выходом в атаку. Неудовлетворительно 
работала связь. Командиры полков, не зная истинного положения на других 
участках, с1арались оправдать свой неуспех отсутствием помощи соседа. 

Я провел беспокойную ночь, связываясь со штабами соединений, уточняя обстановку,
 давая дополнительные указания. Кое-кого пришлось отругать за 
нераспорядительность. Словом, принимались меры, чтобы лучше подготовить 
наступление, однако твердой уверенности в его успехе я не чувствовал. Слишком 
малочисленны были соединения. 

Но если командир не уверен в успехе, то дело заранее обречено на провал. 
Поэтому я гнал от себя невеселые мысли, старался еще раз все взвесить и учесть, 
определить по довольно скудным данным разведки наиболее слабое звено в обороне 
противника. 

Часа в три ночи приказал начальнику оперативного отдела полковнику Белову 
уточнить у командира 285-й стрелковой дивизии полковника Свиклина результаты 
ночной атаки. Свиклин доложил: 

- Передовые части и разведка овладели разъездом Жарок. Противник огня не ведет. 
На фронте абсолютная тишина. 

Это сообщение меня встревожило. Неужели противник ушел? А если ушел, то куда? 
Где он сосредоточивается? Обстановка становилась неясной, а до начала общего 
наступления оставалось несколько часов, и менять замысел было поздно. 

- Противник, видимо, прикрыл фронт перед 11-й стрелковой дивизией, высказал я 
предположение и приказал Свиклину немедленно всеми силами очищать от 
гитлеровцев полотно железной дороги. 

К сожалению, ему не удалось выполнить это приказание, и утром противник 
встретил наши войска сильным огнем из дзотов, построенных в насыпи железной 
дороги, а также на опушке леса южнее ее. 

В 10.45, через пятнадцать минут после начала наступления, Свиклин доложил: 

- Исходное положение для атаки не занято. Связи с тысяча тринадцатым и тысяча 
пятнадцатым стрелковыми полками нет. 

Этого еще недоставало! Выходит, полковник Свиклин потерял управление частями. 

- Немедленно устанавливайте связь и приступайте к выполнению задачи всей 
дивизией, а не одним тысяча семнадцатым полком, - потребовал я. - Последний раз 
ограничиваюсь напоминанием об ответственности за плохую организацию боя. 

Не успел я положить телефонную трубку, как позвонил командир другой дивизии 
Кравцов. 

- Артподготовка закончена. Пехота перешла в атаку. 

- Хорошо, - ответил я. - Через час доложите результаты. 

Я сказал "хорошо". А на самом деле получалось совсем не хорошо, наступление 
начиналось неодновременно. 

- Позвоните в двести семьдесят первую дивизию, - сказал я Белову, узнайте, что 
там у них. 

- Стрелковые полки находятся в пятидесяти метрах от железнодорожного полотна.