вера в советского человека. Ленинградские ученые думали над тем, как изготовить 
мыло без жиров, какие дикие растения можно употреблять в пищу. А престарелый 
академик Орбели, директор и хранитель Эрмитажа, обходил опустевшие залы, мечтая 
о том дне, когда снова гостеприимно распахнутся двери этого изумительного 
дворца искусства и тысячи советских людей смогут опять любоваться бессмертными 
творениями выдающихся мастеров... 

В штабе фронта задержался до полуночи. 54-я армия получила задачу нанести удар 
по левому флангу группы "Бекман" в направлении Кириши, отрезать пути отхода 
этой группе и 39-му моторизованному корпусу, а потом во взаимодействии с 
войсками 4-й армии уничтожить их. Задачу предлагалось выполнить в основном 
наличными силами, в дополнение к которым командование фронта направляло из 
Ленинграда пока только 80-ю стрелковую дивизию. 

Покончив с делами, я поехал ночевать в штаб 42-й армии. Хотелось повидать 
бывших сослуживцев. 

Ехать было недалеко. Линия фронта проходила по-прежнему в шести километрах от 
Кировского завода и в четырнадцати от центра Ленинграда - Дворцовой площади. 

Командный пункт 42-й армии размещался там же, где находился и в сентябре, - в 
районе Кировского завода. Здесь я застал командующего генерал-лейтенанта И. Ф. 
Николаева, члена Военного совета Н. В. Соловьева, начальника штаба 
генерал-майора Л. С. Березинского. Они искренне обрадовались моему приезду. 
Несмотря на поздний час, разговорам не было конца. 

Я, признаться, не прочь был с дороги перекусить н, не видя никаких 
приготовлений к ужину, напомнил товарищам: 

- Ну а чем же, хозяева, будете угощать? 

- Эх, Иван Иванович, - вздохнул Николаев, - сказать по правде, с питанием у нас 
туговато. Кроме чая, ничего предложить не можем. Даже хлеба нет. 

Ленинград в те дни голодал. С 20 ноября рабочие получали по 250 граммов хлеба в 
день, а служащие, иждивенцы и дети по 125 граммов. Нормы питания для личного 
состава войск также были сокращены. Войска первой линии получали по 300 граммов 
хлеба и 100 граммов сухарей на человека, а тыловые части - по 150 граммов хлеба 
и 75 граммов сухарей. Военный совет армии не считал возможным ставить себя в 
особое положение. Вспомнив об этом, я пожалел о своем не совсем тактичном 
вопросе. 

- Ладно, распорядитесь насчет чая, а все остальное приложится, - сказал я. 

Лейтенант Рожков принес из автомашины небольшой чемоданчик и наш сухой паек, 
предусмотрительно захваченный из-под Волхова, где недостатка в продовольствии 
не ощущалось. 

Увидев на столе несколько банок консервов, колбасу, буханку хлеба, Березинский 
весело заметил: 

- Сегодня у нас будет настоящий пир! 

- А это вам скромный подарок, - я раскрыл чемоданчик, в котором тоже были 
продукты. - Забирайте, пожалуйста. 

- Нет уж, Иван Иванович, вы сами и разделите свои подарки, чтобы между нами, не 
дай бог, ссоры не вышло, - невесело пошутил Николаев, - раскладывайте все на 
три части. 

Да, трудное было время. Ценой больших лишений, большого гражданского мужества 
отстояли советские люди, руководимые партией, колыбель пролетарской революции - 
город Ленина. 

На следующий день я вернулся в Горку. Мы начали готовиться к наступлению. 
Активно велась разведка, подвозились боеприпасы. Усилилась 
партийно-политическая работа в частях. 

В 3-й гвардейской дивизии в конце ноября произошло знаменательное событие: ей 
вручали гвардейское Знамя. Сам я не смог присутствовать на этой торжественной 
церемонии. От имени Военного совета Ленинградского фронта Знамя вручал 
бригадный комиссар Сычев. Принял его командир дивизии генерал-майор И. А. Гаген 
и, высоко подняв, прошел вдоль замершего строя бойцов. 

Гвардейцы поклялись еще крепче бить врага, не давая ему пощады, с честью 
выполнить задачу, которая будет поставлена, командованием. 

3-я гвардейская дивизия (бывшая 153-я стрелковая) имела славные боевые традиции.
 Ее сформировали в августе 1940 года на Урале, и с тех пор генерал Гаген 
бессменно командовал ею. В дивизии служили главным образом алапаевцы, тагильцы,