Фельдмаршал фон Лееб просчитался. И это ему дорого обошлось. Гитлер, взбешенный 
тем, что его планы оказались невыполненными, обвинил фон Лееба в полном 
отсутствии умения руководить войсками. В декабре фельдмаршал был отстранен от 
командования группой "Север" под предлогом болезни. На его место встал 
генерал-полковник Кюхлер, которому тоже был присвоен чин генерал-фельдмаршала. 
Однако и Кюхлер не сумел изменить положение под Ленинградом в свою пользу. А 
когда наши войска в январе 1943 года сняли блокаду Ленинграда, Кюхлера постигла 
судьба его незадачливого предшественника. 

Нет, фон Лееб был ничуть не хуже и не лучше многих других гитлеровских 
военачальников. В его просчетах и ошибках со всей полнотой проявились порочные 
в своей основе бредовые планы гитлеровского командования, построенные без учета 
реальной обстановки, без учета несокрушимой мощи советского народа и его армии. 


Однако вернемся к событиям, происходившим под Ленинградом в сентябре октябре 
1941 года. 

Как уже говорилось, к концу сентября фронт стабилизировался. Противник перешел 
к обороне. К началу октября 42-я армия в составе пяти стрелковых дивизий и двух 
стрелковых бригад занимала оборону на фронте от берега Финского залива до 
восточной окраины Пулково. 

Несмотря на то что сил у нас было мало, мы то и дело наносили противнику 
чувствительные удары, не позволяя ему снять с фронта и перебросить под Москву, 
где фашисты развивали наступление, ни одной дивизии. 

Именно с этой целью 44-я стрелковая дивизия вместе с 6-й отдельной бригадой 
морской пехоты 1 октября вновь начала бои за Урицк, Старо Паново, Ивановку, 
Сосновую Поляну. В то же время 13-я стрелковая дивизия вела активные боевые 
действия у Кискино и Верхнее Койерово. 

Особенно геройски сражались моряки 6-й отдельной бригады морской пехоты. 
Спаянные крепкой дружбой, всегда готовые прийти на помощь товарищу, они 
проявляли в боях беззаветную храбрость. По какому-то неписаному закону все 
перед атакой обязательно надевали бескозырки и расстегивали воротники 
гимнастерок так, чтобы была видна "морская душа" - полосатая тельняшка. Фашисты 
до ужаса боялись безудержно смелых, стремительных атак морской пехоты. 

Бои продолжались несколько дней. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление. На 
окраине Урицка они возвели прочную систему обороны. 

В помощь стрелкам, наступающим с фронта, были посланы десанты. Одна усиленная 
рота 6-й отдельной бригады морской пехоты была высажена в районе Стрельны. 
Другой десант численностью до 1000 человек высадился ближе к Петергофу. Десанты,
 хотя и не смогли полностью выполнить свои задачи, потому что нам не удалось 
соединиться с ними, все же нанесли противнику значительные потери. 

Отважно действовала в боях за Урицк и 124-я танковая бригада. Один из ее 
офицеров - капитан Рыбаков, оставаясь в подбитом танке восемь часов, вел 
неравный бой в тылу врага. Не покинул своей машины и трижды раненный старший 
лейтенант Чапайкин. Я находился в лесопарке на командном пункте 124-й танковой 
бригады, когда туда на тягаче привезли танк Чапайкина. Голова, плечо, левая 
нога танкиста были перевязаны красными от просочившейся крови бинтами. Нервное 
напряжение не покинуло его, он гневно вскрикивал: 

- Зачем, черт возьми, меня выволокли с поля боя? Я же еще в состоянии драться, 
мне ведь не пешком ходить! 

Впрочем, силы скоро покинули его. Подоспевшие санитары на носилках унесли 
Чапайкина в санчасть. 

Возвращаясь от танкистов, я заехал на КП 13-й дивизии к генерал-майору Зайцеву, 
одному из очень способных военачальников. Позднее генерал Зайцев с успехом 
командовал стрелковым корпусом и на этом посту погиб. 

За день до гибели Зайцева я был у него в корпусе. Он пригласил меня пообедать и 
рассказал, что утром осколок мины, видимо уже на излете, попал ему прямо в лоб. 


- Хорошо, что на мне была папаха, она смягчила удар, но все же синяк остался 
здоровый, - говорил Зайцев, и в голосе его слышались не свойственные ему 
грустные нотки. - Сегодня чувствую себя словно не в своей тарелке. Вроде как 
предупреждение получил... 

- Ну что вы, товарищ Зайцев, - засмеялся я. - С каких это пор вы стали таким 
мнительным? 

- Да я, конечно, предчувствиям не верю, но все-таки... - смутился Зайцев.