Ни на шаг не отступая от настойчивого курса на мирное разрешение конфликта, не 
изменяя общих оборонительных задач ОДВА, РВС армии решил предпринять активно 
оборонительные действия и, упредив противника, разгромить его группирующиеся 
силы. Успех этой операции будет иметь совершенно исключительное политическое 
значение, выражающееся в деморализации китайских войск на всех участках, в 
переломе настроения беднейшей части китайского населения в нашу пользу, в 
создании вполне положительного общественного мнения в Маньчжурии для ускорения 
разрешения мирным путем затянувшегося конфликта. Вместе с тем это будет новой и 
яркой демонстрацией и превосходства Красной Армии над противником{11}. 

Далее в директиве указывалось, что помимо разгрома вооруженных сил противника 
войскам предстоит разрушить все укрепления и сооружения, важные в военном 
отношении, разгромить и уничтожить здания тюрьмы и полицейских участков, а всех 
арестованных освободить. 

Особое внимание в директиве обращалось на необходимое в обеспечении образцового 
поведения красноармейцев на захваченной территории. Об этом говорилось так: 

Обеспечить самое выдержанное и корректное отношение ко всем слоям населения, и 
особенно к трудящимся... Категорически запретить присвоение военнослужащими 
даже самых мелких вещей, а также всяких покупок на территории противника. 

Незадолго до второго в этот день и столь необычного вызова в штаб я довел эту 
директиву до личного состава вверенной мне 6-й стрелковой роты и теперь сам еще 
находился под ее впечатлением. 

В штаб прибыл, признаюсь, во взволнованном, возбужденном состоянии. Командир 
полка встретил тепло, выслушал рапорт, пригласил к походному столу, 
установленному посреди штабной палатки. Я успокоился, снял перчатки, поправил 
шинель. Приятно было очутиться в тепле после целого дня, проведенного на морозе.
 А мороз, надо сказать, достигал в тот день 20 градусов. 

М. И. Пузырев начал без предисловий, запали в память его четкие, рубленые 
фразы: 

- Вашей роте предстоит ответственное дело... Подразделение - лучшее в полку, 
потому уверен - справитесь. 

Я подтянулся, уставившись на небольшой походный стол, на котором была разложена 
топографическая карта района предстоящих действий. 

Командир полка продолжал: 

- Приказываю... скрытно выдвинуться к разъезду Абагайтуй и разрушить 
железнодорожные пути, затем обойти станцию Маньчжурия, перерезать железную 
дорогу и нарушить сообщение со станцией Хайлар... Главная задача - лишить 
противника возможности маневрировать силами и средствами... Все ясно? 

- Ясно... 

Я уже собрался уходить, однако Пузырев остановил. 

- Одну минуту. Возьмите вот это, - сказал он и достал из командирской сумки 
свой компас. 

В то время компасы и бинокли были большой редкостью, почти не имели мы и 
топографических карт, поэтому меня тронуло внимание командира. Трудно бы мне 
пришлось ночью на незнакомой местности. 

Возвращаясь к себе, я думал над тем, что сказал командир полка. Он назвал роту 
лучшей в полку, а давно ли это стало так... 

До перевода в 106-й Сахалинский стрелковый полк, входивший в состав 36-й 
стрелковой дивизии, я служил в Даурии. Назначение было неожиданным. Прибыл в 
Песчанку, где дислоцировался полк, и сразу представился командиру. Пузырев 
принял сердечно, приветливо, поинтересовался семейным положением, где и в какой 
должности служил раньше. Беседа окрылила меня, подняла настроение. Кому из 
военных не известны тревоги, связанные с переводом на новое место службы. На 
первых порах все кажется чужим, неприветливым. Так и хочется вернуться обратно. 
На сей же раз со мной подобного не произошло. Теплая встреча сняла тяжесть 
разлуки с прежними сослуживцами. Правда, легкой жизни командир полка не сулил, 
скорее, наоборот: предупредил о больших трудностях, с которыми придется 
встретиться. 

- Не буду скрывать, - сказал он, - рота досталась вам тяжелая. Подобрались в 
ней, как мы привыкли говорить, трудные бойцы. С боевой подготовкой дела плохи, 
с дисциплиной тоже... Предшественник ваш пытался поправить дела, но ему это не 
удалось. Надеюсь, что вы сумеете. 

Я не знал, что ответить. Категорически заявить, мол, выведу роту в передовые,