- Какое количество войск в гарнизоне, сколько и какого оружия, запасы? спросил 
Вострецов. 

- Точно не знаю, ведь боя были. Не успели подсчитать, - ответил Лян. 

- В японском консульстве с вами находились ваши офицеры. Куда они дели оружие? 

- Кажется, сдали. 

- Какое и сколько? 

- Около десяти маузеров. 

- А другое оружие в консульство не сдавали? 

- Вроде нет. 

Лян был неискренен. Сотрудник нашего штаба побывал в японском консульстве. Там 
оказалось 48 маузеров, 2 пулемета германской системы и около 4 тыс. патронов. 
Когда об этом сказали генералу Ляну, он удивленно пожал плечами: дескать, это 
ему не ведомо. 

Начальник политотдела Зайцев спросил Ляна: 

- Почему вы допускаете грабежи? 

- Армия вышла из повиновения, - ответил он. 

- Взгляните на Красную Армию. 

- Чувствуется превосходство. 

Вскоре командующему доложили, что капитулировавшие китайские солдаты и офицеры 
гарнизона собраны. Вострецов и Зайцев направились на площадь, чтобы выступить 
перед пленными. Разгромленное китайское воинство представляло собой 
разношерстную толпу. У многих офицеров были сорваны погоны. Большинство пленных 
с опаской поглядывали на советских командиров. После того как им сказали, что 
их жизнь в безопасности, пленные стали низко раскланиваться, подобострастно 
улыбаться, и, когда объявили, что их командующий генерал Лян тоже в плену, 
многие не поверили, просто не укладывалось у них в голове, что такой большой 
начальник, чуть ли не бог для них, мог оказаться в плену. 

- Красная солдат шибко воюй, большой капитан забирай. 

Так оценивали враги доблесть и мужество советских воинов. 

Здесь хотелось бы сказать несколько слов о дальнейшей судьбе китайского 
генерала Ляна. Ляп выделялся среди мукденских генералов незаурядными воинскими 
способностями. Очевидно, потому его и назначили командующим группой войск, 
которой предстояло нанести удар по Советскому Союзу. 

После пленения генерал Лян находился в Даурии, а когда советско-китайский 
конфликт был урегулирован, выехал в Мукден, где его принял Чжан Сюэлян и вручил 
награду за стойкость и мужество. Словом, Ляну воздали большие почести, а потом, 
в феврале 1930 года, отравили. Мукденская клика расправилась с ним своим старым,
- испытанным способом. 

После капитуляции Маньчжурского гарнизона наш полк вошел в город. Этот 
небольшой, но оживленный городок, выросший возле железнодорожного узла, 
находился в нескольких километрах от советской границы. Население его тогда 
было около 10 тыс. человек, много русских, осевших там еще с времен 
строительства КВЖД. Бросилось в глаза обилие магазинов и вывесок различных 
контор иностранных торговых фирм. Как торговый центр, Маньчжурия обслуживала 
Чжалайнорский каменноугольный бассейн и частично Восточную Монголию. 

В годы гражданской войны сюда эмигрировало много всякой белогвардейской нечисти.
 Этот сброд поселился в так называемом Зареченском поселке, который стал к 
моменту конфликта на КВЖД настоящим осиным гнездом. Здесь еще задолго до 
конфликта формировались бандитские шайки, группы контрабандистов. Пленение 
Маньчжурского гарнизона застало белогвардейцев врасплох. Правда, верхушка 
успела удрать в Харбин еще летом, предчувствуя серьезные события. Впрочем, и те,
 что остались, представляли активную силу белогвардейцев. Пришлось их 
разоружить. 

Хочу сразу оговориться. Мероприятия командования Забайкальской группы войск в 
Маньчжурии сводились только к разоружению китайских войск и белогвардейцев. 
Вопросы управления в городе взял на себя Общественный комитет из представителей 
местного населения. 

Когда мы вошли в город, нам представилось ужасное зрелище. На улицах валялись