Капитуляция 

Неудачная попытка прорыва решила судьбу Маньчжурского гарнизона. Генерал Лян 
Чжуцзян понял, что дальнейшее сопротивление бесполезно. И когда войска нашей 
Забайкальской группы к 11 часам 20 ноября заняли исходное положение для 
последнего штурма маньчжурских укреплений, поступило известие, что на разъезд 
86 прибыли японский консул и дубань провинции для ведения переговоров о 
капитуляции. Комкор С. С. Вострецов приказал передать им (подробности я узнал 
из личного архива С. С. Вострецова), что советская сторона будет вести 
переговоры с командованием белокитайских войск, поскольку с Японией у нас 
конфликта не было. 

В 13 часов командующий Забайкальской группой Вострецов и начальник политотдела 
корпуса Зайцев в сопровождении нескольких человек выезжали в сторону города 
Маньчжурия. Стрельба как с китайской, так и с нашей стороны прекратилась. Не 
доезжая километра три до города, командующий увидел машину с белым флагом. Это 
были дубань и начальник штаба генерала Ляна. Дубань хорошо говорил по-русски, 
так что можно было обойтись без переводчика. 

Вострецов потребовал немедленно сложить оружие. В ответ на это дубань и 
начштаба попросили сутки на размышление. 

- Нет, даю всего два часа, - сказал Вострецов. 

Такой короткий срок смутил дубаня. Но, видя непреклонность советского командира,
 он попросил перенести переговоры в другое место, а не вести их здесь, в чистом 
поле. Дубань предложил зайти хотя бы в железнодорожную будку, находящуюся в ста 
метрах. Вострецов согласился. Они направились в будку. В ней все было поломано, 
искорежено, даже не на что присесть. Видимо, сюда попал снаряд. 

- Двух часов нам не хватит для того, чтобы подготовить гарнизон к сдаче, сказал 
дубань. 

Вострецов пристально посмотрел на него. Тот держался как-то неестественно, 
отводил глаза в сторону. Было ясно, что вопрос о сдаче ими уже давно решен, но 
дубань с чисто азиатской хитростью старался по каким-то соображениям оттянуть 
его выполнение. 

- Нет, только два часа - не больше, - твердо повторил Вострецов и предложил 
немедленно поехать в Маньчжурию, в штаб генерала Ляна, чтобы там окончательно 
договориться о порядке сдачи гарнизона. 

Машина направилась в город Маньчжурия. На улицах уже было полно народу. Тут и 
китайцы, и вступившие в город красноармейцы наших 36-й и 21-й стрелковых 
дивизий. Автомобили подъехали к зданию, в котором жил и работал дубань. 
Охранявшие дом полицейские старательно отдавали честь советским командирам и 
низко кланялись. Дубань позвонил в штаб генерала Ляна. Но там его не оказалось. 


- Где Лян? - строго спросил Вострецов начальника штаба. 

- Мне неизвестно, - уклончиво ответил тот. 

- Немедленно найдите и привезите сюда. 

Начальник штаба вышел из комнаты, сел в машину и уехал. 

Дубань пригласил Вострецова и Зайцева в большой зал, обставленный на 
европейский манер, и предложил выпить чаю. Но прежде чем сесть за стол, 
Вострецов приказал двум сопровождавшим его командирам из 21-й дивизии 
организовать надежную охрану здания. Те немедленно удалились выполнять приказ. 

Прошло около часа, а начальник штаба Ляна не возвращался. Наконец он прибыл и 
сказал, что генерала нигде найти не удалось. Вострецов догадался, что Лян 
скрылся в японском консульстве. Так оно и было. Комкор вновь приказал разыскать 
Ляна. Но шло время, а тот не появлялся. В город уже приехали командарм Блюхер и 
работники штаба Забайкальской группы. Ляна все не было. Разгневанный Вострецов 
твердо заявил дубаню: 

- Если не найдете Ляна и не доставите сюда, могут быть неприятности для ваших 
офицеров. 

Дубань понял, что шутки плохи. Он вызвал ответственного чиновника и приказал 
ему ехать в японское консульство. С ним отправился и работник нашего штаба 
Вейкин. Через час Лян все же прибыл. Начались переговоры. Генерал Лян оказался 
представительным мужчиной. Среднего роста, шатен, умные, вдумчивые глаза. 
Держался с достоинством, однако на все вопросы отвечал уклончиво. Я приведу 
беседу Вострецова с Ляпом, текст которой нашел в архиве комкора.