- и Холостяков размашисто перечеркнул свою подпись на требовании. 

Миронов недоуменно молчал. Он не знал, что Холостяков был когда-то обижен 
Доватором. Увидев, что Доватор уже в звании генерала, Холостяков вскипел. Ему 
казалось, что его обошли, унизили и даже чего-то незаслуженно лишили. "Люди 
получают генеральские звания, а здесь вот сидишь на проклятых грузах - ни уму, 
ни сердцу". Недавнее повышение в звании его уже больше не удовлетворяло. 

- Что это значит, товарищ полковник? - резко спросил Миронов, возмущенный таким 
неожиданным поворотом деда. 

- А то, что ваш генерал обязан знать порядок материального обеспечения. Раз его 
части находятся в распоряжении штаба Западного фронта, то и пусть получает из 
фронтовых резервов. 

- Но вы не можете использовать такого количества подков. - Миронов старался 
говорить мягко, несмотря на то что волнение его дошло до крайней степени. 

- Вам этого не дано знать! 

Холостяков небрежно отодвинул требование на край стола, как бы подчеркивая этим,
 что разговор окончен. 

Но интендант Миронов был человек не такой, чтобы отступиться. Да и нельзя было 
возвращаться без подков. Приказание Доватора было категоричным, и Миронов сам 
понимал, что положение создалось катастрофическое: на раскованных конях воевать 
нельзя. Поведение полковника было ему совершенно непонятно. Обстановка 
сложилась так, что отступающие войска не успевали вывозить даже такие грузы, 
как боеприпасы и продовольствие. Пакгаузы были забиты всевозможным снаряжением. 
На путях стояли десятки неразгруженных эшелонов. Железнодорожная магистраль 
почти ежедневно подвергалась бомбардировкам. Все это Миронов с большим тактом 
старался внушить Холостякову, но его слова натыкались на тупое упрямство. 
Полковник был неумолим. 

Тогда Миронов решился на крайнее средство. Порывшись в кармане гимнастерки, он 
извлек старое удостоверение штаба фронта и положил его на стол. 

- Что это? - с прежней небрежностью спросил Холостяков. 

- А вы прочтите. - Миронов принял сугубо официальный тон. - Мне, как 
представителю штаба фронта, необходимо ознакомиться с продвижением грузов. 

- Так я не понимаю - вы разговариваете как представитель штаба фронта или как 
ходатай Доватора? 

- И то и другое... - невозмутимо ответил Миронов. - Мне поручено обеспечить 
кавалерийские дивизии подковами. 

- У вас должно быть официальное уполномочие... - почесывая переносицу, уже 
нетвердо заявил Холостяков. 

- Земля мерзлая, снега нет. На раскованных конях ехать нельзя. Это совершенно 
официальный документ. А вы всю платформу загрузили такими второстепенными 
грузами, как подковы... Я сейчас буду телеграфировать в штаб фронта... 

- Телеграфировать, конечно, можно... А вот вы попробуйте сядьте на мое место... 
Что я могу сделать? 

Упрямство полковника иссякло. Он уже соглашался отдать подковы Миронову, но 
просил написать официальную бумажку "от представителя штаба фронта". 

Такую бумажку Миронов написал и, погрузив подковы, покатил в штаб группы. 

...Круглые сутки в полках шла ковка лошадей, а на следующую ночь конница 
двинулась к Ржевскому большаку. 

Через несколько дней кавгруппа Доватора вышла на шоссе Белый - Ржев с задачей 
прикрыть отход наших частей. По приказу Главного Командования кавалерийские 
части после тяжелых оборонительных боев, свернувшись в походные колонны, 
провели стремительное по быстроте и исключительно тяжелое обходное движение 
свыше чем на тысячу километров (по кривой линии). Это было вызвано тем, что 
немцы, прорвав в октябре фронт в районе Холм - Белый, начали развивать 
наступление сразу в трех направлениях: Калинин, Волоколамск и Можайск. 

В начале ноября кавгруппа Доватора вышла в район юго-западнее Волоколамска и 
завязала ожесточенные бои вдоль магистрали, на левом фланге знаменитой 
Панфиловской дивизии. 

ГЛАВА 7