вспарывал обнаженные плоскости хлесткой очередью бронебойных пуль. Самолет, 
вспыхнув черным дымом, со свистом скользил вниз и с протяжным гулом вламывался 
в чащу леса. 

- У-ух! - раздавались кругом горячие, восторженные голоса, а недавний 
нарушитель порядка торжествовал больше всех. 

- Бачили? А вин пужае! Вин мене поучае! - рассуждал Шаповаленко. Учила божа 
монашка христьянству сатану, а вин ее в грех ввел, ось як! А я не монах, сидеть 
без горячей та скоромной пищи не можу. 

Разгромив с налету немецкий гарнизон в Терехове, Доватор остановил корпус для 
короткой передышки. Дивизия Атланова, шедшая в головной колонне, 
сосредоточилась в районе восточней Загорья, дивизия Медникова северо-западнее 
Румяницы, штаб корпуса и резервная дивизия полковника Тавлиева остановилась в 
лесах Московского государственного заповедника. 

Разведка Кушнарева по заданию Доватора действовала в направлении Сафониха - 
Онуфриево. Выйдя в район Загорье, разведчики, захватив пленного, возвращались 
обратно и неожиданно наткнулись на колонну немецких войск. Крупная часть с 
массой артиллерии и автомашин двигалась в направлении Сафониха, а туда же под 
прикрытием полка Осипова только что прошли танкисты Иртышева. 

Гитлеровцы двигались по свежему, только что протоптанному нашими танками следу. 
Спешившись, Кушнарев приказал коноводам отвести лошадей глубже в лес, а сам, 
затаившись с Бусловым в кустах, стал наблюдать и записывать. Колонна уже 
двигалась больше часа. Кушнарев дважды посылал Доватору донесения, но оба раза 
посыльные возвращались ни с чем. Поток вражеской пехоты и техники шел 
непрерывно. 

Кушнарев начал беспокоиться. Из рук уходил удобный случай для внезапного 
нападения и разгрома колонны. Тревога его усиливалась еще тем, что он насчитал 
свыше сорока орудий, не менее тридцати тяжелых минометов, огромный обоз и более 
четырех тысяч человек пехоты. Колонна пересекла маршрут корпуса и отрезала 
передовой отряд. Имея громадное численное превосходство, противник, 
развернувшись, мог ударить кавалерийскому полку в тыл. Кушнарев посылал в штаб 
головного отряда тревожные предупреждающие записки, но разведчики и туда не 
могли пробиться. С Горнева на Сафониху дорога тоже была забита противником. 
Кушнарев сам оказался запертым между двумя вражескими колоннами и не мог 
предупредить командование. Захватив пленного, он стал собирать сведения. Косясь 
на притихшего "языка" и подбирая немецкие слова, он спрашивал: 

- Что за часть? 

- Не знаю, - немец пожимал плечами и самым глупейшим образом добавлял: - Гитлер 
капут. Гут Москау... 

С момента прорыва в "языках" недостатка не было. Солдаты, вкусившие русской 
зимы, сдавались охотно. Попав в плен, они откровенно радовались. Недаром 
впоследствии германское командование ввело в войсках отличительный знак. На 
борт мундира пришивалась желтого цвета ленточка. Это означало! "Доблестно 
перезимовал". 

- Ну, что он говорит? - поинтересовался Буслов. 

- Мелет всякий вздор, и ничего путного, - возмущенно отплевываясь, ответил 
Кушнарев. Его сейчас интересовал не пленный, а то дурацкое положение, в котором 
он сам очутился. 

Колонна, урча моторами, проходила мимо. Мощные тягачи везли длинноствольные 
пушки. Огромные грузовики с обтянутыми брезентом кузовами, гремя цепями, 
катились следом. Солдаты, кутаясь в пестрые плащ-палатки и разноцветную одежду, 
отнятую у колхозников, шли беспорядочными толпами. "Эх, десятка бы два 
пулеметов сюда!" - думал Кушнарев. 

- Ну, что будем делать, Буслов? - спросил он, сдвигая на лоб кубанку. 

Начинал одолевать холод. Разведчики по очереди отползали к коноводам и там, 
поплясывая вокруг деревьев, грелись. 

Будь гитлеровцы похитрей, они могли бы прочистить лес с двух сторон и накрыть 
разведчиков, как кур. 

Слева уже начиналась яростная стрельба. Кушнарев понял, что противник, очевидно,
 встретился с передовым отрядом и завязался бой. 

ГЛАВА 8 

В штабе корпуса происходило нечто похожее на "панику". Совсем неожиданно исчез 
генерал Доватор. Бойцы взвода охраны сообщили, что генерал в сопровождении