очередными донесениями. Вялым движением руки он отодвигает ее в сторону. По 
телу пробегает неприятный озноб. Потом, пересилив себя, Доватор снова 
протягивает руку и открывает папку. 

"Противник занял Новый Иерусалим, - гласит армейская сводка. - После 
ожесточенных боев части Красной Армии оставили Яхрому, Рогачев, Федоровку, 
Ольгово". А ведь несколько дней назад в Ольгове были расположены тыловые 
подразделения его соединения. 

Лев Михайлович глубоко задумался, посмотрел на карту и с чувством горькой 
досады снова начал читать. 

Донесения, рапорты, письма, разведсводки... Целая пачка, и ничего утешительного.
 Вдруг генерал узнал круглый четкий почерк Кушнарева. 

"Штаб Д. Карта 100 000. Добрино. Высота 183,6. Разведгруппа No 2. Горки прибыл 
заслон пр-ка - слабый, до взвода. Один миномет, два пульпоста (см. схему). В 
Добрино батальон егерей пр-ка рассредоточен по хатам. Готовят пищу. Пульпостов 
четыре (см. схему). Автомашины, 26 орудий, семь на прицепах. Замаскированы 
ржаными снопами. По деревне редкие патрули. Смена пулеметных постов частая". 

Подчеркнув последнее слово донесения, Лев Михайлович написал сбоку: "Мерзнут". 

"Свободно проник на южную окраину, - читает он дальше, - веду наблюдение из 
отдельного сарая (см. схему). 

Выводы: противник, отогреваясь на печках, трет ушибленные места, собирается 
жрать двух убитых на моих глазах коров. Имеется возможность нарушить этот пир и 
предложить другой... За обеспечение внезапности удара несу полную 
ответственность. Жду дальнейших приказаний". 

Вездесущий умница Кушнарев своим донесением сразу отогнал от генерала хворь. 
Вот подходящий момент для флангового удара, о котором он размышлял в течение 
последних двух дней, забрасывая в расположение противника до тридцати 
разведывательных групп ежедневно. 

Просмотрев кушнаревскую схему, Доватор быстрыми движениями руки нанес на карту 
обстановку. В комнате тихо. В печке весело потрескивают дрова, дремлет, 
разморившись от тепла, Шаповаленко. 

За окном метет вьюга. Протяжно завывая, она скрадывает гул выстрелов. 
Торопливый маятник загнал обе стрелки ходиков на цифру "12". Доватор взял 
телефонную трубку, вызвав начальника штаба, отдал предварительный боевой 
приказ: "Генералу Атланову выделить в мой резерв один кавалерийский полк. 
Самого немедленно вызвать в штаб". И снова сосредоточенно углубился в схему, 
изучая ее и сверяя с картой. 

Схема набросана Кушнаревым с фронтовой торопливостью, но точно, грамотно, со 
всеми необходимыми топографическими деталями. Добрино, как и большинство 
подмосковных сел, окружено лесной чащей. Для внезапного удара лучшего и не 
придумать. 

- Молодцы разведчики! - произнес Доватор. 

Шаповаленко вздрогнул. 

- Уснул, батько? - весело подмигнул ему Лев Михайлович. Ему очень хочется 
подзадорить казака. 

- Да який же я батько? Мне всего пятьдесят годов. 

Филипп Афанасьевич не любит, когда его называют стариком. 

Доватор, подметив это, нарочно величает его "папашей", "батько", "старичком". 
Шаповаленко начинает хорохориться и сердито подкручивает ус. 

- Конечно, батько. Внуки же есть? 

- Що ж внуки! Я молодых за пояс заткнуть можу. 

- Ох, какой герой! Хочешь, поедем в Добрино фашистов рубить? Посмотрим, какой 
ты герой. Иди готовь коней. 

- Вам не можно ехать никуда. Вы хворый. 

- Ты мне брось - хворый. Вот поедем в Добрино ужинать. Скажи Сергею, чтоб 
седлал. Поедем в Добрино ужинать, - повторил Доватор. 

Шаповаленко недоуменно посмотрел на генерала, как бы соображая: то ли он шутит, 
то ли впрямь серьезно заболел.