как бы уверенные в своей силе, гусеничные тракторы тянули длинноствольные 
орудия. 

У Полины Марковны немеют колени и в горле застревает воздух. У Аннушки 
восторженно расширяются глаза, на лице появляется гордая, уверенная улыбка. 

- Силища-то прет, силища! 

А они, простые русские женщины, вместе с членом правительства депутатом 
Верховного Совета Союза Смеловым - везут советским воинам тридцать вагонов 
подарков от кубанских колхозников и наказ жителей Кубани отстоять столицу 
Москву - сердце социалистической Родины. Тысячи бурок, полушубков, папах, 
валенок, рукавиц, перчаток, заботливо сработанных советскими людьми. Тысячи 
килограммов сала, окороков, колбас, сухих фруктов. Тысячи литров вина с 
обильных колхозных виноградников, Вот что везут фронтовикам представители 
Северокавказского края. 

- Скоро, наверное, фронт, да, Константин Сергеевич? - нетерпеливо спрашивает 
Аннушка. 

- Скоро, Анна Дмитриевна, скоро. 

Константин Сергеевич, расправив широкие плечи, подходит к окну. 

- Смотрите-ка, конница, казаки. Может, своих признаем. 

Навстречу бесконечному потоку машин, покачиваясь в седлах в такт размеренной 
поступи, движутся стройные колонны всадников. Они едут к столице Москве. На 
лошадиных крупах крылато стелются широкоплечие бурки. 

- Да це ж наши, наши! Родимые! 

Полина Марковна хватает Аннушку за руку. 

- Бачь, ось твой Захар! Бачь, Аннушка! 

Стройный могучий казачина в круглой кубанке, задирая разгоряченному коню голову,
 словно прирос к седлу, как будто в нем и родился. Аннушка узнает знакомую 
гордую посадку головы, властный взмах поднятой руки. Купе вагона неожиданно 
застилает серый полумрак. За окном бежит раздробленная стена горной выемки. 
Поезд мчится вперед, в город Истру. 

Не то сон, не то мучительная явь, не то взбудораженная приближением фронта 
фантазия рвут сердце Аннушки бурной радостью и в то же время неизмеримой 
печалью. Радость - от встречи, печаль - от томительной неизвестности. 

- Захар! Ось и побачили Захарку. А моего нема, - захлебываясь слезами, говорит 
Полина Марковна. 

- Да, может, это не Захар. Ну что вы, тетя! 

Но Аннушка знает, что проехал Захар, она не только увидела, но и почувствовала 
это всем своим существом. 

- Вы, голубушки мои, сейчас в каждом кавалеристе будете угадывать Захара, 
Филиппа, Михаила. Надо успокоиться. Все будет хорошо, - ласково уговаривал 
женщин Константин Сергеевич. 

- Да як же не Захар? Ну що вы мне кажете! - горячо протестовала Полина Марковна.
 - Да я ж его бачила, колысь он ось такой вот, без штанив собак гонял и с 
баштанов кавуны скатывал. Сама не раз крапивой стегала. Да я же знаю, як вин на 
коне держится. Що був маленький, батька возьми его на коня, вин за гриву - цап! 
А вы мне кажете, не он. А Филиппа нема. Если бы вин був туточки, я б его 
сердцем почуяла. Ну де ж вин, чертяка, сховавси? Неужто, старый дурень, 
германцу голову подставил? Я ж его тогда! Ховай боже... А куда ж зараз наши 
казачки поихалы? Мы туды - воны сюды... Вы, может, знаете, Константин 
Сергеевич? 

- В Москву поехали, Полина Марковна. 

И опять за окном по Волоколамской магистрали текут к фронту потоки машин. И в 
холодный метельный полдень, и в звездную морозную ночь, и в румяное раннее утро 
не замирает гул на полях и в лесах Подмосковья. 

В Истру поезд прибыл под вечер. Аннушка вышла из вагона первая. Кругом было 
много военных. Своих земляков, выгружавших из вагона прессованное сено, она 
узнала по их серым с зелеными окоемками башлыкам, по крупным кубанкам и узким 
наборным поясным ремням. У Аннушки тревожно сжалось сердце... 

- Это наши, тетя Полина, - прижимаясь к своей спутнице локтем, проговорила она