- Но ведь я-то не знала, что ты уже завтра... 

Он понял, что обидел ее. 

- Ну что ж, забирай ребят, садись в поезд и кати к Ольге в Тарасовку. Насчет 
билетов я позвоню коменданту... 

- А вещи? 

- Вещи? Здесь оставить. 

- Как оставить? Нет, этого я не могу! 

- Ты что же думаешь, тебе вагон подадут? Сейчас людей надо перевозить и снаряды.
 

- Фу... ты прав, Антоша! Я действительно с ума схожу... 

Он взглянул на жену. Она тоже смотрела на него. В ее умных и строгих глазах он 
увидел скрытые слезы. Так стояла она, эта веселая украинка, красивая, гордая, 
примиренная и утихшая теперь... У него дрогнуло сердце. Он подошел к ней и 
сказал: 

- Нет, ты все-таки чудная женщина! 

- Как это: чудная или чудная - ты хочешь сказать? - через силу улыбаясь, 
спросила она. 

- Замечательная жена, я хотел сказать, - ответил он гордо и даже несколько 
восторженно. Вдруг он услышал шорох и повернул голову к двери. Дверь медленно и 
бесшумно открывалась. Варька, дочка, скользнула в комнату. Прикрывая дверь, она 
всегда слегка толкает ее задом, это у нее получается непроизвольно и очень 
потешно. Ей уже девятый год. 

По взволнованным лицам родителей она поняла, что произошло что-то важное. 
Обидчиво скривив губы, пропела: 

- Дочь забыли, да-а? 

- Озорница и шишига! - сказал отец, улыбаясь, и пошел к ней навстречу. 

- Очень хорошо вам тут одним, очень, да? - говорила Варька. Прыгнула, повисла у 
отца на шее. - У-у-у, папастый, майор колючий... Папа, почему ты на войну не 
уезжаешь? У всех, у всех уходят, прямо ужасно... 

- А что ужасно-то? 

- Война. Там же убивают... 

- Ну, положим, не всех убивают... 

- Зачем ты это говоришь? - вмешивается мать. - Тебе об этом вовсе и не нужно 
говорить... 

- А теперь все говорят про войну, - отвечает Варька. - Ой, какая ты, мама! 
Интересно, потому что... Вот наш город скоро бомбить будут. А я ни капельки не 
боюсь. Вот Витька боится, он даже автомобилев боится... 

- Автомобилей, - поправляет мать. 

- А почему Витьку не привезли? - спрашивает Осипов тревожно. Значит, я его не 
увижу? 

Он остро чувствует: дома кого-то не хватает. Некому сказать: "Папа, давай 
побьемся - яс, яс!" Витьке четыре года - самый забавный возраст. 

- Да я ведь не думала, что ты так скоро... Решила: пусть поживет у бабушки. Тут 
сутолока такая, - точно оправдываясь, говорит мать. 

- Слушай, Варька, давай патефон заведем, а мать бутылку вина поставит - и 
кутнем. 

- Вот здорово! - Варька, надув губы, кричит: - Кутне-е-е-ем! 

- И правда, - подхватывает мать, - я тоже выпью. Да ведь мне вас обедом надо 
кормить. Все в голове перепуталось. Девять часов, а про обед забыла... 

Обедали, ужинали - все вместе. Чокались, смеялись. Забывали вовремя остановить 
патефон, и он трещал, шипел, точно сердился на невнимательных хозяев.