- Захромал... не ступает. Кузнец, наверно, заковал. Вот в ихнем полку вчера 
перетягивали. - Сергей кивнул на Осипова. 

- Не может быть! - возразил Осипов. - У меня отличные кузнецы. 

- Чего там не может быть! - Доватор гневно глянул на Осипова, словно не кузнец 
заковал коня, а сам майор. - Это не кузнец, а палач! Где ты только отыскал его! 
- Круто повернувшись к коноводу, резко спросил: - А ты где был, когда ковали? 
Чего смотрел? Ты должен следить, как забивают каждый гвоздь! Чему я тебя учил? 
- И Лев Михайлович вместе с коноводом пошел осмаривать захромавшего коня. 

Следом за ним вышел и Осипов, огорченный тем, что коня заковали именно в его 
полку. 

Во дворе, около деревянного сарая, стоял коновод, держа под уздцы накрытого 
белой попоной рослого, темно-гнедой масти коня. Конь гордо и свободно вскинул 
небольшую сухую голову. Огромные, глубоко посаженные глаза его смотрели весело 
и испытующе; казалось, он был менее всего озабочен беспокойством хозяина. По 
нежной шелковистой коже Сокола, по его мускулистой груди, выпуклым связкам, 
резко очерченным ноздрям, удлиненным бабкам Осипов опытным взглядом завзятого 
лошадника оценил породу и должен был признать, что его красавица Легенда при 
всех ее качествах не имела тех статей, которые имел Сокол. Он был крупней, 
мускулистей и поразительно длинен в корпусе, что таило в себе огромную силу, 
выносливость и резвость. Конь стоял на трех ногах, поднимая левую переднюю, 
чуть-чуть касаясь земли краешком копыта. Он поматывал головой, будто извинялся 
за неприличную позу, но глаза у него были задорные, ноздри заметно трепетали. 

- Гробанули коня! - увидев Осипова, заговорил Доватор, гневно сжимая кулак. - 
На ногу не наступает, полюбуйся! Ну и ковали, нечего сказать. Ведь это 
варварство - в живое мясо гвоздь забить! А мой щелкопер коня не мог уберечь. 
Видишь, Сокол смотрит на меня умнейшими глазами и вроде спрашивает: "Как ты, 
хозяин, мог меня доверить этакому форсуну?" 

- Недоглядел, товарищ полковник, разве я... - оправдывался Сергей. 

- Пешком заставлю ходить! Пешком!.. Веди в ветчасть - и немедленно расковать! 
Компресс надо... 

Сергей повел хромающего Сокола со двора. 

Доватор присел на крыльцо, закурил и, протягивая Осипову пачку папирос, сказал: 


- Не поправится Сокол - у тебя коня отниму. Мне уж говорили про твою кобылицу! 

Осипов молча взял папиросу, закурил. Своих кузнецов он хорошо знал: это были 
лихие, бывалые, кадровые ковали, дружные и веселые хлопцы. Он видел, как они 
"обрабатывали" прибывших на пополнение коней. Степные дончаки, извиваясь, 
бились в стойлах, как пойманные звери, бешено фырчали, мотая головами, пытаясь 
освободить верхнюю губу от закрученного палкой ремня. 

"А ведь и правда, может взять Легенду, - с тревогой думал Осипов. Напишет 
приказ - и ничего не поделаешь..." Осипов сейчас же придумал хитрый план и не 
замедлил провести его в жизнь. 

- Кузнецов я накажу... Ты думаешь, я для тебя коня пожалею? Бери в любое время! 
- покосившись на Доватора, обиженно проговорил Осипов. Он понимал, что сейчас 
не следует ломиться в амбицию. Майор начал расхваливать Легенду. Конь Доватора 
просто тускнел перед ней. 

- Слов нет, твой Сокол - конь породистый, а ноги все-таки подлыжные, зад 
отвисает, подпруга посажена низко, плечи очень длинные, да и перекошены... 

- Не меняться ли хочешь? - не дослушав, перебил Доватор. Он уже разгадал 
Осипова. - Эх, Антон, барышник из тебя хороший! Ты мне не финти со своей 
кобылой ты не расстанешься! Я тебя знаю!.. 

Они посмотрели друг на друга и громко расхохотались. 

ГЛАВА 5 

Августовский день клонился к вечеру. Солнце, окутанное дымом пожарищ, уходило 
на запад. 

Доватор прочитал газету и, задумавшись, держал ее перед собой. Сводка опять 
сообщала об оставленных городах, о жестоких сражениях. Немцы заняли Витебск. 
Немецкий сапог топтал родной край Доватора - Белоруссию... 

Вошел капитан Наумов и попросил газету. Лев Михайлович молча протянул ему 
"Правду". Капитан ушел. Доватор долго сидел не двигаясь. Перед его глазами все