Трясущимися пальцами он отстегнул пряжку полевой сумки, достал письма. Подавая 
Доватору, глухо сказал: - Вот прочитайте, что тут написано! 

Доватор взял письма. Одно было от сестры Осипова, второе - от жены. Вот что 
писала сестра Антона Петровича: 

"Милый Антон, не знаю, с чего начать. Я получила от Вали последнее письмо в 
августе и посылаю его тебе. Оно - последнее, и больше не будет. Короче говоря, 
будь мужествен и перенеси свое горе, как настоящий командир. Скрывать я не могу,
 да и сил у меня нет. В том госпитале, где я работаю, находится твоя дочурка 
Варя. Ее привезли вместе с другими ранеными детьми неделю тому назад. Она мне 
рассказала, что они выехали из Н-ска в июле. По дороге на их поезд налетели 
фашистские самолеты, сбросили бомбы, а потом спустились парашютисты, захватили 
эшелон и начали всех выгонять из вагонов и грабить. В чемодане Вали они нашли 
фотокарточки, где ты снят в форме майора с нею и с детьми. Тогда Валентину в 
числе других отвели в сторону и тут же расстреляли. У нее на руках был Виктор. 
Убили и его тоже. А Варюшка была ранена бомбой и лежала в сторонке. Потом 
пришел наш военный эшелон с бойцами, они гитлеровцев прогнали, подобрали 
раненых, в том числе и Варю. Сейчас она лежит на койке, и одной ножки у нее нет,
 оторвало бомбой. Она меня все заставляет писать тебе. Я писала, но письма 
отправить сразу не могла, как-то страшно было... 

Милый Антоша, прости меня за такое письмо, я больше молчать и обманывать не 
могу. Отомсти за жену и за своих детей. Крепко целуем тебя вместе с Варей!.." 

Читая письмо, Доватор плотно сжал губы. Крутой, нависший над переносицей лоб 
как будто увеличился, резче обозначились на нем морщины. Дочитав письмо, он 
молча передал его Карпенкову и вынул из конверта второе. 

Оно было написано раньше первого, женой Осипова: 

"Дорогой папочка, мы сидим за столом и пишем тебе письмо - Витька, Варя, 
бабушка и я. Все диктуют, подсказывают, совсем закружили меня и запутали. Не 
знаю, что и писать. Но все это оттого, что мы очень по тебе скучаем и хотим 
тебя видеть. Витька диктует: "Папка, если ты не можешь к нам приехать, то мы 
приедем к тебе всей командой, и ты обязательно должен покатать меня на своей 
лошадке". "Витька будет держаться за хвост", вставляет Варя. Ты ведь знаешь, 
она всегда что-нибудь придумает! За последнее время стала изображать из себя 
взрослую барышню. С Витькой живут они очень дружно, заберутся в угол и шепчутся 
- все мечтают, когда ты приедешь и как они будут тебя встречать. Хорошие 
ребята: все понимают. Ты не подумай, что я восторгаюсь ими как мать. Свои дети, 
как говорят, всегда лучше. Нет, мне с ними так хорошо, что я забываю все тяготы 
жизни в военное время. Когда я прихожу с работы, они, как могут, стараются мне 
помочь. Собираемся сейчас в путь-дорогу. Видимо, придется остаться под Москвой, 
у Ольги на даче. Я думаю, что туда фашистов вы не пустите. Так много хотелось 
написать, а одну страничку написала и не знаю, что еще сказать. Говорить о том, 
как мы тебя любим, - ты это сам давно знаешь. По этому адресу писем больше не 
посылай, пиши на Ольгу..." 

- Мерзавцы! - негромко сказал Карпенков. 

Осипов, перебирая пальцами пуговицы на воротнике гимнастерки, глубоко и трудно 
вздохнул. 

Доватор поднял голову и взглянул на Карпенкова. 

- Суд народа над этим зверьем будет беспощаден. И мы этим докажем силу 
советских людей. Бей до тех пор, пока враг не сложит оружия, но стрелять в 
безоружного человека... - Лев Михайлович не договорил и покачал головой. 

- Правильно, - тихо проговорил Осипов и провел ладонью по лбу. Бывают, Лев 
Михайлович, такие думы - отцу родному но выскажешь... 

- Не надо было молчать, Антон Петрович, - мягко сказал Доватор, думая о том, 
что сам он никому не сказал о своих стариках, оставшихся в Белоруссии. 

ГЛАВА 20 

Утром 2 сентября из операции возвратился подполковник Плотвин. Лев Михайлович 
говорил с ним с глазу на глаз. 

Подполковник пробрался сквозь кольцо окружения каким-то чудом и привел с собой 
батальон бойцов и командиров, попавших с первых дней войны в окружение. С ним 
же пришел и партизанский отряд, организованный из местного населения. 

- Значит, болото непроходимо? - водя карандашом по карте, спросил Доватор. 

- Сплошная трясина - едва не утонули. Шли по пояс в воде, - отозвался Плотвин. 
- В пешем строю еще можно попробовать...