- Стой! Пропуск! - раздался грозный окрик. 

Доватор назвал. Однако часовой щелкнул затвором и приказал ложиться. Лев 
Михайлович повторил пропуск. 

- Ложись! - требовательно крикнул часовой и поднял приклад карабина к плечу. 
Доватору ничего не оставалось, как покорно лечь на грязную, болотистую тропку. 

- Хлопцы, я полковник... - начал он было, но это привело только к тому, что 
казак пригрозил пристрелить его, если он будет разговаривать. Подчасок побежал 
за начальником заставы. 

Пришлось лежать без движения в грязи и ждать, когда явится начальник заставы. 
Оказалось, что установленный с вечера пароль был скомпрометирован и заменен 
другим. Доватор в это время отдыхал, и Карпенков не стал его тревожить. Когда 
Лев Михайлович разобрался в этом деле, он посмеялся от души и объявил казаку 
благодарность. 

О каком приказе толковали казаки, Доватор не знал. Мельком он слышал от 
Карпенкова, что Осипов "сочинил" какое-то нелепое распоряжение, но в жизнь его 
не провел: помешал комиссар Абашкин. Лев Михайлович решил выяснить, что это был 
за приказ, и вызвал Осипова и Абашкина. 

Получив распоряжение отступить от высоты в лес, Осипов взволновался. Накануне 
его полк отбил пять немецких атак. Эскадроны, занимавшие на этой высоте оборону,
 несколько раз ходили в контратаку. Люди защищались настойчиво и упорно, и 
вдруг приказ: отдать высоту. Антон Петрович вскочил на коня и карьером помчался 
в штаб дивизии. 

- Не понимаю! Объясните, что это такое! - накинулся он на начальника штаба 
Коврова. Тот улыбался, сверкая золотыми зубами. Худощавая фигура капитана 
показалась Осипову еще суше, невзрачнее. Серые глазки поблескивали хитро и 
вызывающе. 

- Если разобраться, не горячась, так и любой ефрейтор поймет, в чем дело! - 
Капитан достал из сумки приказание Доватора и показал его Осипову. - Мне, 
например, все понятно! Поезжайте к командиру группы, объяснитесь. Кстати, он 
вас вместе с комиссаром вызывает. 

Осипов вместе с Абашкиным поскакал к Доватору. 

- Высотку по вашему повеленью отдал! - здороваясь с Карпенковым, запальчиво 
проговорил он, не слезая с коня. 

- Тише! Полковник отдохнуть прилег - он уже третью ночь не спит... А насчет 
высотки сейчас поговорим, я и сам думаю, что зря отошли. 

Доватор не спал, он слышал весь разговор. Сдернув с головы бурку, приподнялся 
на локте, спросил: 

- А завалы на просеке сделал? 

- Еще вчера, товарищ полковник! - отвечал Осипов. 

- Добре! Слезайте с коней. 

Осипов и Абашкин спешились, передали коней коноводам. 

- Значит, вы, Антон Петрович, решили засучив рукава драться до последнего? Это 
похвально... Но какая от этого польза? - Доватор вопросительно посмотрел на 
Осипова, потом на Карпенкова. 

- Мы занимали выгодную в позиционном отношении высоту. Она прикрывала выход к 
лесу, держала под обстрелом три дороги и просеку, - ответил Карпенков. 

- Мало того, нам уже нет выхода из лесу! - подхватил Осипов. - Я выполнил 
приказание - отошел. Теперь у меня справа болото, слева бурелом. Просеку я 
завалил, ну и заколотили себя, как крышкой в гробу... Недаром вчера немцы пять 
раз бросались в атаку. 

- Надо было еще вчера отойти. Моя ошибка, - задумчиво проговорил Доватор. 

- В чем же ошибка, Лев Михайлович? - спросил Абашкин. 

- В том ошибка, что не следует делать того, что хочет противник. Он хочет 
уничтожить нас, а для этого добивается, чтобы мы остались без патронов. Он 
знает, что в лесу мы будем бить его прицельно, из-за каждого дерева. Поэтому-то 
он и навязал нам бой за эту высотку. Она ему не нужна. Рано или поздно она 
досталась бы ему и так. Посмотрим, как он будет наступать в глубине леса... Ты,