штаба дивизии Сараева, которая уходила на левый берег на формирование. Нам 
предстояло продвинуться по берегу Волги метров на пятьсот ближе к Тракторному 
заводу. 

Переход был совершен ночью. Первыми ушли я, Гуров и с нами Голиков. Начальник 
штаба армии Н. И. Крылов остался на старом месте до рассвета, то есть до того 
времени, пока не будет восстановлена связь нового командного пункта с войсками. 


Мы все не спали по нескольку суток и были измучены до предела. Поэтому, придя 
на новый командный пункт, я почувствовал, что сил у меня больше нет. Попросив Ф.
 И. Голикова и К. А. Гурова последить за восстановлением связи, я тут же 
свалился на пол и заснул как убитый. 

Проснувшись на рассвете, я узнал, что Крылов все еще сидит на старом командном 
пункте под бомбежкой и обстрелом. Связь уже начала действовать, и я предложил 
Крылову немедленно перейти к нам на более безопасный командный пункт. Часа 
через два он явился весь запыленный, бледный, измученный и, войдя в блиндаж, 
тут же свалился в непробудном сне. 

Мы очень радовались тому, что опять были все вместе. 

Военный совет в эти дни работал непрерывно, мы не замечали даже смены суток, 
ночь и день слились воедино. Спали урывками, подменяя друг друга, в короткие 
периоды затишья. 

Мы знали, что на нашу армию надвигаются тяжелые дни. Враг, ведя непрерывные 
атаки, в то же время накапливал большие силы в балке Вишневая, поселок 
Баррикады, Мокрая Мечетка. Мы могли рассчитывать только на свои силы, вернее на 
стойкость бойцов армии. Чтобы сорвать сосредоточение сил противника и его 
подготовку к наступлению, мы наносили по противнику короткие контрудары, 
особенно артиллерией и авиацией. Авиационные удары наносились не только 
армейскими и фронтовыми силами, но и авиасилами Верховного Главнокомандования. 
Нас каждый день запрашивали: куда, по каким объектам нацеливать бомбовые удары 
московской авиации. Но этого было, конечно, мало. До нас доходили сведения, что 
по личному приказу Гитлера создаются новые и значительные силы для удара по 
Сталинграду. Только в октябре для восполнения потерь под Сталинградом было 
направлено до 75% всех пополнений, поступивших в этот месяц на 
советско-германский фронт. Это установлено по немецким документам. Мы 
готовились встретить удар Гитлера, накапливая боеприпасы, а главное готовились 
сами и готовили всех бойцов к решающим боям. 

С утра 6 октября немцы продолжали развивать наступление, направляя главный удар 
от поселка Баррикады на поселок Тракторного завода. Они, похоже, не ожидали 
появления 37-й гвардейской дивизии генерала Жолудева на пути их главного удара. 
Завязались жесточайшие бои. 

Не могу не сказать несколько слов о прибывших гвардейцах 37-й дивизии генерала 
В. Г. Жолудева. Это действительно гвардия. Люди все молодые, рослые, здоровые, 
многие из них были одеты в форму десантников, с кинжалами и финками н" поясах. 
Дрались они геройски. При ударе штыком перебрасывали гитлеровцев через себя, 
как мешки с соломой. Штурмовали группами. Ворвавшись в дома и подвалы, они 
пускали в ход кинжалы и финки. Отступления не знали, в окружении дрались до 
последних сил и умирали с песней и возгласами: "За Родину!", "Не уйдем и не 
сдадимся!" 

Только за один день было зарегистрировано семьсот самолето-вылетов противника 
на боевые порядки дивизии. Все же фашистам не удалось продвинуться вперед ни на 
шаг. А 1-й гвардейский полк этой дивизии продвинулся несколько вперед и занял 
рубеж обороны от кладбища через Базовую улицу по оврагу до Типографской улицы. 
Дивизию поддерживали 499-й истребительно-противотанковый, 11-й пушечный 
артиллерийские полки и дивизион 85-го гвардейского гаубичного полка. 

На остальных участках фронта, за исключением района Орловки, все атаки немцем 
также были отбиты. 

Ночью 84-я танковая бригада своими подразделениями выходила на участок дивизий 
Жолудева и Гуртьева. В это время все части армии усиленно зарывались в землю и 
строили опорные пункты и заграждения. Все готовились к большим событиям на 
фронте. Разведка доносила о новых скоплениях немцев в поселке Баррикады. День 6 
октября прошел без особой активности пехоты и танков противника, но его авиация 
с раннего утра до позднего вечера бомбила наши боевые порядки. От 
крупнокалиберной бомбы погиб весь штаб 339-го стрелкового полка во главе с 
командиром и комиссаром. 

Относительное затишье 6 октября было, по-видимому, понято штабом фронта как 
истощение противника, от нас поэтому усиленно требовали возобновить контратаку 
силами 37-й дивизии. Я понимал авиационную бомбежку противника, как подготовку 
к наступлению. Наши мнения с командованием фронта расходились. Весь день прошел 
в переговорах с командованием фронта. Вечером под большим давлением мне