удалось. 

Откровенно говоря, боязно было производить даже простые маневры войсками, 
которые я собрал во время отступления, не зная, на что они способны. Однако я 
думал, что если наша атака почему-либо не увенчается успехом или вообще не 
состоится, то все же фронт обороны останется занятым. 

Танки - главная опасность - еще находились на той стороне Аксая. Но если они 
ночью переправятся, то наш контрудар будет явно обречен на провал, ибо у нас не 
было не только противотанковой артиллерии, но даже противотанковых гранат. 
Обстановка рискованная, однако бездействие могло еще больше осложнить ее. 

Наступила ночь. Противник вел себя беспечно. В его расположении машины 
двигались с зажженными фарами. Танки ждали, когда для них наведут переправы. 
"Значит, противник рассчитывает, - подумал я тогда, - пустить в ход 
бронированный кулак, когда его авиация повиснет над нашими головами, когда 
артиллерия подавит наши огневые точки, когда пехота двинется вперед. В общем, 
как всегда, обычным порядком противник рассчитывает проутюжить наши окопы 
гусеницами. Не выйдет!" 

Ночью я побывал у командиров дивизий - Людникова и Куропатенко - и передал им 
свой план действий на утро 6 августа. Они поняли меня с полуслова и приступили 
к подготовке атаки. 

Наш расчет на внезапность полностью оправдался. На рассвете артиллерия открыла 
огонь по скоплениям противника, и мы, находясь на высоте 147.0, видели, как из 
балок и укрытий начали разбегаться вражеская пехота, побежали и артиллеристы. 
Все это в беспорядке бросилось на юг. 

Массы людей и обозов, в панике хлынувшие на юг, за Аксай, задержали и переправу 
танков. 

Таким образом, нам удалось почти без потерь сорвать наступление, которое 
противник готовился начать 6 августа. Однако атаковать и вышибать пехоту 
противника, которая с вечера находилась в развернутых боевых порядках в степи и 
уже окопалась, оказалось значительно труднее. 

В результате боя 6 августа противник понес большие потери убитыми, ранеными и 
пленными. Мы захватили восемь орудий, много винтовок и пулеметов. 

Я убедился, что войска не потеряли боевого духа, дрались хорошо: в атаки ходили 
дружно, врага встречали без паники и стойко. А это было самым главным. 

Так мы не только устояли перед противником, но и основательно побили его. 

К исходу дня, доложив штабу фронта о ходе боев за сутки, я узнал, что в это же 
время шло сосредоточение наших войск в районе Абганерово и Тингута, куда был 
переброшен штаб 64-й армии. Там готовился для противника крепкий отпор. 

В командовании фронта произошли перемены. Генералы Гордов и Никншов были 
отстранены от руководства фронтом. Командующим фронтом назначался 
генерал-полковник Андрей Иванович Еременко, которого я знал лично с 1938 года 
по службе в Белорусском военном округе. Там мы часто проводили совместные 
учения войск. И уже ночью я послал ему короткое письмо со своими предложениями: 
не ограничиваться пассивной обороной, а при каждом удобном случае переходить в 
контратаки и наносить контрудары. Я предлагал имеющимися под моим командованием 
силами нанести удар через Чилеков на Дарганов или Пимен-Черни. 

Ответа на это письмо я не получил и даже не уверен, что оно дошло до Еременко. 

Вскоре мне стало известно, что склад боеприпасов. находившийся на берегу Волги, 
взорван. Нам угрожал "патронный голод". Так и получилось. Раньше мы получали 
боеприпасов столько, сколько могли увезти, а теперь некоторые наши машины, 
посланные за снарядами, возвращались пустыми. 

7 августа противник снова перешел в наступление на том же направлении. К 
полудню ему удалось вклиниться в нашу оборону километров на пять-шесть. 

Исправлять положение мы решили опять контратакой. Задача формулировалась 
кратко: разгромить и отбросить противника за Аксай. Но контратаку решили 
провести не днем, когда авиация противника действовала особенно энергично, и не 
утром, как это мы сделали 6 августа, а за два часа до захода солнца, когда его 
авиации почти не останется светлого времени и когда его танки, отделенные от 
пехоты, будут еще за рекой. 

На этот раз наши контратаки нацеливались уже не в лоб, а с флангов: Людников - 
с северо-запада на юго-восток из района балки Песчаной на отметку 78,9; 
Куропатенко - с северо-востока на юго-запад из района балки Лескина на отметку 
79,9. Оба эти удара должны были сойтись в районе отметки 36.5.