Днем позже в штаб армии прибыл генерал-майор М. С. Шумилов. 64-я армия 
передавалась под его командование. 

В это же время была получена директива фронта за подписью начальника штаба 
генерал-майора Д. Н. Никишева. Директива предписывала одновременным ударом двух 
армий (62-й и 64-й) уничтожить обе группировки противника в районе 
Верхне-Бузиновки и на реке Чир. 64-я армия усиливалась 204-й стрелковой 
дивизией и 23-м танковым корпусом. 

Распоряжение было получено в 14 часов 28 июля, а начало атаки назначалось на 2 
часа ночи 29-го, то есть через 12 часов. 

Нам надлежало с М. С. Шумиловым немедленно найти 204-ю дивизию и 23-й танковый 
корпус. Мы о их местонахождении ничего не знали. Запросили по телефону штаб 
фронта. Нам ответили: 

- Ищите эти части между рекой Дон и рекой Лиска. 

Всю ночь мы колесили по степи в поисках приданных 64-й армии частей. Проискали 
все утро и только к полудню 29 июля в районе Жирков нашли одну танковую бригаду 
23-го корпуса. Командир бригады ничего не знал и к наступлению не готовился. 

Разыскивая штаб 23-го корпуса в совхозе "Победа Октября", мы по пути заехали в 
хутор Володинский. где расположился командный пункт 62-й армии. 

Полный, белокурый и внешне очень спокойный генерал А. И. Лопатин встретил нас 
на командном пункте хорошим обедом и объявил нам, что 62-я армия не может 
выполнить распоряжение начальника штаба фронта, так как части не готовы, 
боеприпасы не подвезены и Военный совет фронта это распоряжение не подтвердил. 

А. И. Лопатин высказал свои предположения, почему Военный совет фронта не 
подтвердил директивы штаба фронта. Наши 1-я и 4-я танковые армии под 
командованием генерала К. С. Москаленко и В. Д. Крюченкина предприняли 
контрудары по наступающему противнику. Контрудар наших же 62-й и 64-й армий 
должен был наноситься в развитие ударов танковых армий. 

Но ни 1-я, ни 4-я танковые армии не смогли остановить наступление противника и 
разбить его части. 

Лопатин сообщил нам, что 1-я танковая армия, не согласовав по времени свой 
контрудар с 4-й танковой, сама попала в очень тяжелое положение. В воздухе 
безраздельно господствовала авиация противника. Сосредоточение и переправа 
через Дон войск 4-й танковой армии Крюченкина срывались. Одновременного 
контрудара не получилось. 

Я прекратил поиски 204-й дивизии и 23-го танкового корпуса. Надо было 
возвращаться в штаб армии. 

30 июля я выехал в штаб Сталинградского фронта по вызову В. Н. Гордова. 

31 июля я полный день провел в Сталинграде, ожидая, когда меня примет 
командующий фронтом. 

В те дни Сталинград был уже по существу прифронтовым городом, но заметной 
тревоги, скорее даже должной готовности перед надвигающейся угрозой я ь нем не 
почувствовал. И это отчасти объяснимо, если говорить о жителях города. Трудно 
было сталинградцам поверить, что их город вот-вот станет местом ожесточенного 
сражения, трудно было поверить, что Красная Армия не остановит врага на Дону. 

Командующий фронтом принял меня вечером 1 августа. В моем присутствии он 
принимал доклад командующего воздушной армией Т. Т. Хрюкина. 

- Противник увяз в наших оборонительных позициях, - говорил Гордов. Теперь его 
можно уничтожать одним ударом. 

Я попытался развеять это убеждение. 

- Я не хуже вас знаю положение на фронте! - оборвал он меня. - Я вас вызвал, 
чтобы получить объяснение, почему правое крыло 64-й армии отошло за реку Чир. 

- Отход был вынужденным! - ответил я. - Мы не успели полностью развернуть армию.
.. 229-я дивизия имела в обороне только половину своих сил... 

В. Н. Гордов перебил меня: 

- Представьте письменный доклад! Письменный! 

Мне ничего не оставалось, как попросить у него разрешения выехать в армию и там 
на основе карт и документов написать исчерпывающее объяснение.