Через несколько минут - звонок Жукова. После переговоров с ним объявляю всем 
присутствующим и главным образом делегатам от Фриче: 

- Первое. Советское командование принимает капитуляцию Берлина и отдает приказ 
о прекращении военных действий. 

Второе. Оставшиеся немецкие гражданские и военные власти должны объявить всем 
солдатам, офицерам и населению, что все военное имущество, здания, коммунальные 
сооружения и ценности должны быть в порядке, ничего не взрывать и не уничтожать.
 

Третье. Вы, господин Хейнерсдорф, поедете с нашими офицером к доктору Фриче, 
заберете его с собой на радиостанцию для выступления, затем вернетесь сюда. 

Четвертое. Я еще раз подтверждаю, что мы гарантируем жизнь солдатам, офицерам, 
генералам и населению и по возможности окажем медицинскую помощь раненым. 

Пятое. Мы требуем, чтобы не было никаких провокационных действий со стороны 
немцев - выстрелов и прочих диверсий, иначе наши войска будут вынуждены принять 
ответные меры. 

Хейнерсдорф заявляет просьбу о защите сотрудников министерства пропаганды. 

- Те, - говорю, - кто сложит добровольно оружие и не проявят враждебных 
действий против советских людей, могут быть спокойны: у них и волос с головы не 
упадет. 

Явился полковник Вайгачев и с ним переводчик гвардии старшина Журавлев. Ставлю 
задачу Вайгачеву: 

- Вы поедете с Хейнерсдорфом к доктору Гансу Фриче. От имени немецкого 
правительства Фриче даст приказ войскам о капитуляции, о сдаче войск в плен в 
полном порядке, с вооружением и техникой. Пусть Фриче передаст по радио всем, 
что советское командование приняло предложение о капитуляции и берет Берлин и 
весь его гарнизон под свою защиту. Вы обеспечите приезд Фриче на нашу 
радиостанцию и установите контроль за передачей того, что я сказал. После 
выступления Фриче по радио, он и его ближайшие сотрудники должны прибыть сюда. 
Будем здесь разговаривать о дальнейшем. Ясно? 

Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе с ними и немецкая делегация 
направляются к выходу. В дверях они неожиданно сталкиваются с Вейдлингом. Тог 
зло покосился на них и проговорил: 

- Нужно это было делать раньше! 

С Вейдлингом длительных переговоров не предстояло. 

Вейдлинг - в очках, среднего роста, сухощавый и собранный. Спрашиваю его: 

- Вы командуете гарнизоном Берлина? 

- Да. 

- Где Кребс? Что он говорил вам? 

- Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я предполагал, что он покончит 
жизнь самоубийством. Вначале он упрекал меня за то, что - неофициально 
капитуляция была начата вчера. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам корпуса.
 Крабе, Геббельс и Борман вчера отклонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам 
убедился в плотности окружения и решил - наперекор Геббельсу - прекратить 
бессмысленное кровопролитие. Повторяю, я дал приказ о капитуляции моему корпусу.
 

- А весь гарнизон? Распространяется ли на него ваша власть? 

- Вчера вечером я всем дал приказ отбиваться, но... потом дал другой... 

Чувствую, что у немцев беспорядок. Вейдлинг показывает по немецкой карте место 
расположения своего штаба и частей корпуса, фольксштурма и прочих. В шесть 
часов утра они должны были начать капитуляцию. 

Входит генерал Соколовский. Разговор продолжается втроем: 

- Что с Гитлером и Геббельсом? 

- Насколько мне известно, Геббельс и его семья должны были покончить с собой. 
Фюрер тридцатого апреля принял яд... Его жена тоже отравилась... 

- Это вы слышали или видели?