постарается повернуть разговор так, чтобы о главном вопросе заговорил первым 
тот, кто должен его решить. 

Для меня и для всех присутствующих при переговорах смерть Гитлера была 
действительно новостью первостепенной важности, но для Кребса она служила лишь 
дипломатической маскировкой основного, самого главного вопроса. Поэтому я сразу 
отвел его попытку увести разговор в сторону и тем самым заставил перейти к делу,
 ради которого он пришел к нам. 

- В этих документах речь идет о Берлине или о всей Германии? - спросил я. 

- Я уполномочен Геббельсом говорить от имени всей германской армии, последовал 
ответ. 

Соединился по телефону с маршалом Жуковым, доложил, что Кребс уполномочен 
временно прекратить военные действия. Жуков спрашивает Кребса, идет ли речь о 
капитуляции. 

- Есть другие возможности прекратить войну, - ответил Кребс. - Для этого 
необходимо дать возможность собраться новому правительству во главе с Деницем, 
которое решит вопрос путем переговоров с Советским правительством. 

- Какое может быть правительство, если ваш фюрер покончил жизнь самоубийством, 
тем самым признал несостоятельность возглавляемого им режима. После него, 
наверное, остался кто-то из заместителей, который вправе решать быть или не 
быть дальнейшему кровопролитию. Кто сейчас замещает Гитлера? 

- Сейчас Гитлера замещает Геббельс. Он назначен канцлером. Но перед смертью 
Гитлер создал новое правительство во главе с президентом гросс-адмиралом 
Деницем. 

Пока я разговаривал с Кребсом, мой адъютант, Всеволод Вишневский и Евгений 
Долматовский старательно записывали каждое слово. Чего-чего, а секретарей на 
этих переговорах хватало. 

Кстати говоря, несколько лег назад ко мне обратилась вдова Всеволода 
Вишневского, Софья Касьяновна Вишневецкая, с просьбой дать согласие на 
опубликование записей, сделанных ее мужем во время моих переговоров с Кребсом. 
Я их внимательно прочитал и дал согласие: они весьма точны, хотя, разумеется, 
не полны. Но упрекать писателя за это нельзя. Ведь в переговорах, кроме меня и 
Кребса, участвовало командование фронта. И конечно, присутствующие не знали 
содержания телефонных разговоров. 

К счастью, память хорошо сохранила подробности той ночи, и я постараюсь 
воспроизвести их с максимально возможной точностью. 

Получив первые ответы на свои вопросы от Кребса, решаю позвонить командующему 
фронтом. Беру телефонную трубку, вызываю маршала Жукова, докладываю ему: 

- Ко мне прибыл начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал 
Кребс. Он сообщил, что Гитлер покончил жизнь самоубийством. Геббельс как 
канцлер и Борман как председатель нацистской партии уполномочили Кребса вести 
переговоры с нами о перемирии. Кребс просит прекратить военные действия на 
время переговоров, дать возможность собраться новому правительству во главе с 
президентом Деницем, которое решит вопрос о дальнейшем течении войны. 

Г. К. Жуков сказал, что немедленно доложит в Москву. Я же должен ждать у 
телефона: возможно, будут вопросы и потребуются разъяснения. 

Спустя минуту он спросил: 

- Когда Гитлер покончил с жизнью? 

Сознательно задаю Кребсу вторично этот вопрос, так как в первый раз он 
оговорился не то механически, не то умышленно. Спрашиваю и смотрю на часы, они 
показывали 4 часа 27 минут 1 мая. Кребс поспешил уточнить: 

- Вчера, тридцатого апреля, в пятнадцать часов пятьдесят минут. 

Передаю это Жукову, а тот - в Москву. Через минуту в телефоне слышится: 

- Спросите Кребса, хотят ли они сложить оружие и капитулировать или же намерены 
заниматься переговорами о мире? 

Спрашиваю Кребса в упор: 

- Идет ли речь о капитуляции и заключается ли ваша миссия в том, чтобы ее 
осуществить? 

- Нет, есть другие возможности.