Но, учитывая выгоды одновременного перехода в наступление больших сил на всех 
фронтах, можно предполагать, что противник начнет решительные наступательные 
действия в середине мая с. г."{14} . 

Переходя к определению стратегической цели действий войск Юго-Западного 
направления в летней кампании, Военный совет считал, что, хотя летняя кампания 
может ознаменоваться широкими наступательными действиями со стороны противника, 
войска Юго-Западиого направления при существенном подкреплении их резервами 
Ставки должны на первом этапе освободить от фашистской оккупации Донбасс и 
Харьков. 

Чтобы с наступлением лета приступить к широким активным действиям, Военный 
совет просил Ставку выделить из ресурсов центра: стрелковых дивизий - 32-34; 
танковых бригад - 27-28; артиллерийских полков - 19-24; боевых самолетов 756. 
Кроме того, для доукомплектования войск личным составом до 80 процентов и 
вооружением - до 100 процентов испрашивалось и людского пополнения свыше 200 
тысяч человек, большое количество вооружения, боевой техники, тракторов, 
автомашин и лошадей. 

Учитывая огромную роль авиации в намечавшихся операциях войск Юго-Западного 
направления, Военный совет счатал, что "при получении 756 самолетов общее 
количество авиации ЮЗН будет равно 1562 самолетам, что по всем расчетным данным 
является минимально необходимым для выполнения боевых задач"{15} . 

Кроме того, для нанесения ударов по авиации противника на аэродромах Конотоп, 
Кировоград, Кривой Рог, Николаев, а также по железнодорожным эшелонам и 
промышленным объектам Военный совет просил подчинить ему две дивизии дальних 
бомбардировщиков. 

Надо сказать, что, разрабатывая эти предложения, мы отчетливо понимали, какую 
большую опасность представляет для нас так называемый барвенковский выступ, 
который в своем основании достигал 80 километров, был сильно вытянут на запад в 
сторону Лозовой и имел общую протяженность по фронту до 300 километров. Чтобы 
лишить противника возможности окружения наших войск, находящихся в этом выступе,
 мы предлагали перед началом летней кампании провести две частные операции, в 
результате осуществления которых имели в виду значительно расширить 
относительно узкое основание этого выступа. 

Исходя из предстоящих важных для войск Юго-Западного направления задач, Военный 
совет просил Ставку Верховного Главнокомандования полностью удовлетворить нашу 
потребность в резервах и дать все необходимое для доукомплектования армий 
личным составом, вооружением, особенно танками и боевыми самолетами. 

Так выглядел в своих основных чертах доклад Военного совета Юго-Западного 
направления Ставке Верховного Главнокомандования. 

В последней декаде марта главком и член Военного совета направления получили 
вызов в Ставку. Но первым в Москву вылетел я, чтобы заблаговременно лично 
ознакомиться там с общей обстановкой на советско-германском фронте и выяснить 
возможности получения необходимых для нас подкреплений. 

Во время нашего полета из Сватово в Москву я с пристальным вниманием следил за 
местностью, расстилавшейся под крыльями самолета. Особое волнение вызвали 
районы, недавно освобожденные от оккупантов. Сердце сжималось от боли при виде 
тех разрушительных следов, которые оставили фашисты на нашей земле. 

Во второй половине дня наш самолет благополучно приземлился на одном из 
подмосковных аэродромов. Здесь нас встретил офицер Генерального штаба. 

На следующий день меня принял начальник Генерального штаба Маршал Советского 
Союза Борис Михайлович Шапошников. Побывал я также у его заместителя 
генерал-лейтенанта Александра Михайловича Василевского. 

О маршале Шапошникове, стиле его работы, личном обаянии, необычайной 
работоспособности, громадной военной эрудиции, разносторонних познаниях 
написано очень много. Почти все наши военные мемуаристы с большим уважением к 
человеческим достоинствам и военной одаренности Бориса Михайловича рассказывают 
о своих встречах с ним. Я могу лишь присоединиться к их добрым словам о маршале 
Шапошникове. 

Конечно, Борису Михайловичу в силу преклонного возраста и болезни было очень 
трудно справляться с той лавиной дел, которая ежедневно обрушивалась на него, 
главу Генштаба - мозга армии, сражавшейся в невиданно трудных условиях. Однако 
у него была надежная опора - талантливый заместитель Александр Михайлович 
Василевский, который к этому времени накопил уже большой опыт работы в Генштабе.
 Весьма важную роль сыграл Василевский в подготовке и осуществлении плана 
нашего контрнаступления под Москвой. С Александром Михайловичем я хорошо был 
знаком еще по учебе в академии Генерального штаба. 

Маршал Шапошников и генерал Василевский, как мне представлялось, в своей