участке. Правее, в треугольнике между реками Мемеле и Мунта, 22-й гвардейский 
корпус должен был после преодоления роки Мемеле прорвать оборону на 
4-километровом участке. Замысел операции был следующим: встречным ударом обоих 
объединений разгромить баускую группировку фашистских войск и затем развивать 
наступление в общем направлении на устье реки Даугавы, то есть на Ригу. После 
прорыва первой полосы обороны 43-я армия должна была "сматывать", как любили 
выражаться фронтовики, фашистскую оборону по реке Лиелупе влево и этим 
расширять брешь в ней. А для наращивавши темпа наступления мы готовили 
фронтовую подвижную группу, основу которой составил наш прославленный 3-й 
гвардейский механизированный корпус. Ввести его в сражение мы собирались в 
первый же день, сразу после прорыва тактической обороны, чтобы враг не успел 
подтянуть резервы. Продвигаясь на Кекаву и Ригу, обуховцы должны были расчищать 
дорогу пехоте, дезорганизуя управление фашистскими войсками. Так как первая 
полоса вражеской обороны была неглубокой, мы наметили провести артподготовку 
всего на глубину 3-4 километра, чтобы сэкономить снаряды для сопровождения 
пехоты и танков. Штаб фронта тщательно сопоставил наши силы, предназначенные 
для удара, с противодействующими и убедился, что для наступления на Ригу 
возможностей у нас маловато. Досадно было, что ни 51-я, ни 5-я гвардейская 
танковая армии, так же как 19-й и 1-й танковые корпуса, не могли принять 
участие в операции одновременно с войсками 43-й и 4-й ударной армий, из-за того 
что мощные танковые кулаки врага еще угрожали нам ударом с запада на Елгаву и 
Шяуляй. Вот почему мы с А. М. Василевским стали думать над тем, как все же 
привлечь и эти войсковые объединения фронта к Рижской операции, и пришли 
все-таки к решению, не теряя времени, готовить нанесение удара главными силами 
51-й армии, а также танковой армией и двумя танковыми корпусами из района 
Елгавы и Добеле на Кемери, чтобы снова выйти к Рижскому заливу и перерезать 
узкий коридор, соединяющий группу армий "Север" с Восточной Пруссией. Нанесение 
такого удара, безусловно, сыграло бы решающую роль в разгроме рижской 
группировки немцев. Только начало этого удара мы решили отнести на более 
позднее время, готовность же к активным действиям наметили на 29 сентября. 

А. М. Василевский отстоял это решение перед И. В. Сталиным, и мы приступили к 
его выполнению. 

Еще 22 августа на должность командующего нашей гвардейской танковой армией 
прибыл генерал-лейтенант В. Т. Вольский. Я был очень рад вновь встретиться с 
этим замечательным танкистом. Ведь мы с Василием Тимофеевичем начинали войну на 
Юго-Западном фронте. Он был тогда помощником командующего фронтом по 
бронетанковым войскам. Все лето и осень сурового 1941 года мы пережили вместе, 
сражаясь плечом к плечу. 

С первых дней генерал Вольский развернул энергичную деятельность по руководству 
боевыми действиями, а когда армию вывели в резерв, приложил немало усилий для 
укомплектования соединений и частей личным составом, танками и другим 
вооружением, основательно потрудился над боевым сколачиванием армии. 

В период подготовки наступления 43-й и 4-я ударной армий на Ригу нам предстояло 
провести целый ряд весьма сложных мероприятий. В их числе была и подготовка к 
форсированию рей Мемеле и Лиелупе. Необходимо было собрать огромное количество 
переправочиых средств, подготовить строительство мостов, переправ. И тут у 
нашего начальника инженерных войск генерала В. В. Косырева зародилась 
великолепная идея. Пришел он однажды ко мне вместе с начальником штаба фронта и,
 весь сияя от радости, предложил перекрыть реки Мемеле и Муша (обе они впадают 
в Лиелупе) выше участка форсирования плотинами. В результате этого уровень воды 
в них должен понизиться и реки можно будет преодолеть вброд. 

Я выразил сомнение: справимся ли мы с этой задачей до начала наступления? 
Предложение активно поддержал В. В. Курасов, заявивший, что штаб детально 
проверил все расчеты и считает задачу выполнимой. Было известно, что Владимир 
Васильевич человек осторожный, если он поддержал эту идею, значит, она имеет 
под собой реальную освову. Я одобрил план строительства плотины и каждый день 
интересовался ходом работ. 

Но главной нашей заботой было, как всегда, обеспечение скрытности подготовки 
наступления. Насколько это нам удастся, мы могля выяснить только с началом 
наступления. 

Генерал Д. С. Леонов в тесном контакте с армейскими политработниками развернул 
кипучую деятельность: проводились партийные и комсомольские собрания в ротах, 
многочисленные беседы о значении предстоящего наступления, публиковалось 
множество материалов, в которых рассказывалось о наиболее выдающихся примерах 
борьбы артиллеристов, пехотинцев и саперов с танками. Надо сказать, что высокий 
эффект политической работы достигался потому, что в ротах были сильные 
партийные организации. Всего в войсках фронта насчитывалось около 173 тысяч 
коммунистов. Во всех ротах были восстановлены партийные организации. В 4-й 
ударной и 43-й армиях коммунисты и комсомольцы составляли от 27 до 40 процентов 
всего личного состава. В каждой дивизии безвыездно находились представители 
фронтового и армейских политорганов, которые всеми формами и методами 
мобилизовывали воинов на четкое выполнение предстоящей задачи. Перед 
наступлением Военный совет 43-й армии выпустил специальное обращение, в котором