изпод угрозы окружения и разгрома рассеченные на отдельные группировки войска 
6й армии. Решение этой задачи во многом зависело от того, сумеют ли 49й 
стрелковый и 24й механизированный корпуса задержать противника в районе 
Тарнополя.
      Отход главных сил 6й армии с каждым часом становился все сложнее. 
Обойденные с флангов, под непрерывными ударами вражеских танков и авиации, они 
с боем прокладывали себе дорогу. Хуже всего было то, что мы почти ничего не 
знали, как у них обстоят дела, в какой помощи они нуждаются. Наконец поступили 
новые донесения от Музыченко. Многое рассказал и вернувшийся от него Захватаев. 

Мы узнали, что 36й стрелковый корпус, с большими потерями прорвав кольцо 
фашистских войск, отходит на рубеж Ляховцы, Ямполь, то есть стремится примкнуть 

к правому флангу 49го стрелкового корпуса. Туда же отходит и 14я 
кавалерийская дивизия. 37й стрелковый корпус отбивается от наседающего 
противника на рубеже Новики, Ивачув. О положении частей 6го стрелкового 
корпуса и 3й кавалерийской дивизии, попавших в окружение западнее Тарнополя, 
пока ничего неизвестно. Попытка командарма оказать им помощь силами 4го 
механизированного корпуса не удалась. Но лихая контратака сильно поредевшей в 
боях 10й танковой дивизии 15го мехкорпуса принесла неожиданный успех: 
фашистские части были выбиты из Тарнополя. К сожалению, на следующий день та 
дивизия, которой продолжал весьма успешно командовать генерал С. Я. Огурцов, 
была вытеснена из города.
      Тяжелое положение, в котором оказались некоторые соединения 6й армии, 
резкое отставание частей 26й и 12й армий, а также опасение, что дальнейший 
отход остальных сил фронта вызовет еще большие трудности в управлении войсками, 

вынудили генерала Кирпоноса 3 июля принять решение попытаться закрепиться на 
рубеже река Случь, Славута, Ямполь, Гржималов, Чортков, Снятын. Командующий 
фронтом понимал, что нелегко будет удержаться на этом не подготовленном к 
обороне рубеже под натиском превосходящих сил противника. Поэтому в этой же 
директиве войскам разрешалось при осложнении обстановки отойти на линию 
укрепленных районов, лишь бы не допустить захвата их противником. При этом 5я 
армия должна была отойти в Коростенский укрепрайон (Руднице, Белокоровичи, 
Сербы), 6я армия — в НовоградВолынский (Катериновка, Коростки), 26я армия — 
в Остропольский, 12я армия — в Летичевский (Новая Синява, Комаровцы).
      С отходом армий на эти рубежи в резерв фронтового командования должны 
были перейти остатки соединений 6го стрелкового, а также 4го и 8го 
механизированных корпусов. Все они должны были сосредоточиться вокруг Житомира. 

Мы рассчитывали таким образом поставить щит на дальних подступах к Киеву, 
правда, слишком слабый — все эти соединения были очень малочисленны. Однако 
ничего другого командующий фронтом взять в резерв не мог.
      Когда директива была уже отпечатана и представлена генералу Кирпоносу на 
подпись, он дополнил ее категорическим требованием к командующим армиями: 
добиться четкого и непрерывного управления своими войсками. (К сожалению, эта 
сторона в деятельности штабов всех степеней будет еще долгое время нашей 
ахиллесовой пятой. И дело было не только в сложности создавшейся обстановки и в 

острой нехватке технических средств связи, но и в отсутствии должного опыта у 
штабов в управлении войсками в боевых условиях).
      Разведчики доносили: враг приближается. Дальше оставаться в Проскурове 
штабу было нельзя. В Киеве готовился новый фронтовой командный пункт. Но 
переехать туда значило бы еще более оторваться от армий, с которыми и так связь 

держалась, как говорят, на ниточке.
      После долгих колебаний было решено перенести КП пока в Житомир. Для 
налаживания связи с войсками туда немедленно выехала оперативная группа, а 
ночью снялся и весь штаб. Мне с группой командиров опять пришлось уходить 
последним. Мы держали связь с армиями, пока не получили сигнала о том, что штаб 

развернулся в Житомире. В эти часы мне и решения доводилось принимать от имени 
штаба фронта. Начальник штаба 5й армии генерал Д. С. Писаревский запросил, как 

быть с 7м стрелковым и 19м механизированным корпусами. Формально они переданы 

в состав 6й армии, но связи с ней не имеют.
      — Поэтому они обращаются к нам, — сообщил Писаревский, — и спрашивают, 
что делать. Можем мы им ставить задачи?
      Я ответил, что до тех пор, пока Музыченко не возьмет эти корпуса в свои 
руки, пусть ими командует Потапов, руководствуясь теми целями, которые указаны 
армиям последней директивой. А мы всю ночь пытались разыскать командующего 6й 
армией, чтобы сообщить ему о положении его правофланговых корпусов, но так и не 

сумели. Штаб Музыченко словно в воду канул. Был послан на его розыски майор Ф. 
С. Афанасьев. Он добрался до Волочиска, где стоял штаб, но там шел ожесточенный 

бой. Помчался в Антонины — следующий пункт, куда по плану должен был 
переместиться штаб армии. Но и там его не оказалось.
      Поиски прервало распоряжение из Житомира: выезжать в штаб фронта.