в создавшейся обстановке Верховный Главнокомандующий разрешит ЮгоЗападному 
фронту отойти к реке Псел, поэтому и решили отдать сейчас приказ на организацию 

выхода из окружения. С минуту главком молча ходил по комнате.
      — Сегодня же мы снова попытаемся переговорить с Москвой. Я надеюсь, что 
нам удастся убедить Ставку. А пока мы будем вести переговоры, Кирпонос и его 
штаб должны воспользоваться тем, что у противника еще нет сплошного фронта 
окружения.
      Мне показалось, что после этих слов маршал словно сбросил с себя груз 
последних сомнений. Его выразительное лицо смягчилось, глубокие морщины на лбу 
разгладились. Чеканя слова, он продолжал:
      — Доложите, товарищ Баграмян, генералу Кирпоносу, что в создавшейся 
обстановке Военный совет ЮгоЗападного направления единственно целесообразным 
решением для войск ЮгоЗападного фронта считает организованный отход. Передайте 

командующему фронтом мое устное приказание: оставив Киевский укрепленный район 
и прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных 

сил на тыловой оборонительный рубеж. Основная задача — при содействии наших 
резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, и в последующем 

перейти к обороне по реке Псел. Пусть Кирпонос проявит максимум активности, 
решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, а не ждет, пока мы 
его вытащим из кольца.
      Я облегченно вздохнул. Появилась надежда, что не все еще потеряно.
      Дав указания о порядке отвода и организации управления войсками в 
условиях выхода из окружения, главком сказал на прощание:
      — Спешите, товарищ Баграмян. И пусть Кирпонос не медлит! Ваш перелет из 
Полтавы в район Пирятина обеспечит генерал Фалалеев.
      Не теряя времени, я направился к командующему ВВС направления. Ф. Я. 
Фалалеев сказал, что уже выделил для меня скоростной бомбардировщик с опытным 
экипажем.
      Казалось, все шло хорошо. Но меня смущало одно обстоятельство: такие 
важные полномочия, которыми наделил меня Военный совет ЮгоЗападного 
направления, не подкреплялись документами. Правда, приходилось учитывать, что 
самолет могут сбить, и совсем не желательно, чтобы такой документ попал в руки 
врага…
      — — — — — — —
      * 1я гвардейская стрелковая и 1я гвардейская мотострелковая дивизии.
      Изза непогоды мы смогли вылететь лишь на следующий день. Меня усадили в 
прозрачной башне стрелкарадиста, откуда открывается широкий обзор. Нас 
сопровождают два истребителя. Пройдя через линию фронта, они повернули назад. И 

тотчас над горизонтом появились черные точки. Летчик не стал сворачивать и на 
предельной скорости вел самолет на запад. Нам повезло. Мы проскочили сквозь 
заслон вражеских истребителей. Вот и аэродром Гребенка — пункт назначения. 
Встретили нас негостеприимно. С земли ударили зенитки. Огонь они прекратили 
лишь после серии сигнальных ракет, означавших: «Я — свой». Экипаж благополучно 
посадил самолет. Выбрались на землю. Видим, к нам изо всей мочи бежит человек.
      — Что вы наделали! — закричал он еще издали. Подбежав, капитан с голубыми 

петлицами с трудом перевел дыхание.
      — Что вы наделали?! Аэродромто ведь заминирован! Нам оставалось лишь 
радоваться, что он был плохо заминирован.
      Капитаном оказался летчик Артемьев, который в Гребенках являлся 
представителем командования ВВС фронта. Я попросил у него машину, чтобы 
добраться до штаба фронта. Нас обступили командиры и красноармейцы. Их молодые, 

обветренные лица выражали крайнее удивление: откуда и зачем прилетел генерал на 

их аэродром? (Это была одна из многочисленных фронтовых встреч, и я, конечно, 
никого не запомнил из своих собеседников на аэродроме. Но после опубликования 
моей книги «Городвоин на Днепре» среди откликнувшихся на нее читателей 
оказался кавалер многих боевых орденов старший лейтенант запаса Анатолий 
Федорович Майков. В своем письме он напомнил об этой встрече). Меня засыпали 
вопросами:
      — Товарищ генерал, правда, что мы окружены?
      — Что будем делать: отходить или драться?
      Чувствовалось, что люди угнетены неясностью обстановки, но не страхом. 
Выглядели они спокойными, задорно подтрунивали друг над другом, острили удачно 
и неудачно, одним словом, вели себя так, как обычно ведут себя молодые люди, 
когда их собралось много.
      Я попытался коротко ответить на их вопросы. Объяснил им, что наше высшее 
командование хорошо осведомлено о положении фронта и принимает все меры, чтобы 
помочь нам.
      Вскоре подкатила машина. Я тепло попрощался со своими собеседниками.
      Пусть читатель извинит меня. Вынужден несколько отклониться от 
последовательности изложения моих воспоминаний.
      После выхода из печати первого издания этой книги я получил письмо от 
командира экипажа бомбардировщика, который доставил меня в расположение