Генерал Кирпонос, оценив обстановку, потребовал от генерала Костенко во 
что бы то ни стало остановить противника на реке Рось, то есть не допустить его 

выхода к Днепру. Одновременно он приказал ни в коем случае не прекращать атаки 
силами подошедших из резерва двух стрелковых дивизий из района Богуслава в 
общем направлении на Звенигородку, чтобы препятствовать продвижению танковых и 
моторизованных дивизий противника, устремившихся в тыл 6й армии.
      А положение войск нашего левого крыла все ухудшалось. Они откатывались 
все дальше на юг. Попытки установить с ними связь по обходным направлениям не 
дали ощутимых результатов. Представители штаба фронта с трудом добирались туда 
на самолетах через широкую полосу, занятую противником. Штабу фронта с каждым 
днем становилось труднее управлять действиями этих войск. Но еще хуже было то, 
что мы не могли снабжать 6ю и 12ю армии с наших баз. Все чаще приходилось 
просить командование Южного фронта доставлять хоть скольконибудь боеприпасов и 

горючего этим армиям. Ненормальность создавшегося положения вынудила С. М. 
Буденного утром 25 июля послать начальнику Генштаба телеграмму: «Все попытки 
6й и 12й армий пробиться на восток и северовосток успеха не имели. 
Обстановка требует возможно быстрейшего вывода этих армий в юговосточном 
направлении. С этой целью считаю необходимым 6ю и 12ю армии переподчинить 
командующему Южным фронтом и потребовать от него вывода их в район Тальное, 
Христиновка, Умань. Помимо необходимости организации более тесного 
взаимодействия 6й и 12й армий с правым флангом Южного фронта это мероприятие 
вызывается потребностями улучшения управления и материального обеспечения. 
Прошу Ставку санкционировать это решение».
      Ответ Ставки, как это обычно случалось, когда решение вопроса попадало в 
руки Г. К. Жукова, последовал немедленно: передать 6ю и 12ю армии в Южный 
фронт.
      Забегая вперед, должен заметить, что обе эти армии героически сражались с 

наседавшими крупными силами противника. Но борьба протекала в крайне 
неблагоприятных для них условиях. Наши войска оказались во вражеском кольце. 
Можно ли считать, что это произошло изза передачи 6й и 12й армий из одного 
фронта в другой, как думают некоторые товарищи? Конечно, нет. Я глубоко убежден,

 что, если бы армии остались в подчинении нашего фронта, положение их оказалось 

еще более тяжелым изза отсутствия связи и снабжения.
      Разрешив передать 6ю и 12ю армии в состав Южного фронта, Ставка, однако,

 требовала от нас не ослаблять контрударов на нашем левом фланге, чтобы не 
допустить дальнейшего продвижения противника в тыл отходящим войскам. Задача 
эта попрежнему ложилась на 26ю армию. Чтобы ее командующий мог всецело 
сосредоточить внимание на выполнении столь трудной задачи, генерал Кирпонос 
решил вывести изпод его начала 64й корпус, который теперь подчинялся 
непосредственно фронтовому командованию, как и все силы, оборонявшие подступы к 

Киеву.
      С этого времени генерал Ф. Я. Костенко и его штаб предпринимали поистине 
титанические усилия, чтобы не только остановить противника, настойчиво 
стремившегося выйти к берегам Днепра, но и подать руку помощи 6й и 12й армиям 

Южного фронта, положение которых с каждым днем ухудшалось. И не вина командарма,

 что ему не удалось до конца решить задачу; в его распоряжении было очень мало 
сил.
      Поздним вечером 28 июля офицер оперативного отдела капитан Саракуца, 
принеся мне на подпись оперативную сводку, сказал, что прибыл новый начальник 
штаба фронта. Мне было известно, что генерала Пуркаева отзывают в Ставку, но 
что это произойдет так скоро, я не ожидал.
      Иду в кабинет начальника штаба фронта. За столом Пуркаев, рядом с ним 
довольно молодой темноволосый генерал. Открытое, очень выразительное лицо. 
Темные глаза внимательны и пытливы.
      Я представился. Генерал живо поднялся и, пожав мне руку, ответил:
      — Тупиков.
      Это и был новый начальник штаба фронта.
      Я уже знал, что генералмайор Василий Иванович Тупиков в армии с 1922 
года. Он окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, в 1939 году возглавил 
штаб Харьковского военного округа, а накануне войны работал военным атташе в 
Германии, откуда ему с трудом удалось возвратиться на родину.
      Тактические и оперативные взгляды фашистских генералов он знал 
досконально. Мы в этом вскоре убедились: Тупиков лучше всех из нас умел 
предвидеть ход событий на фронте. И очень жаль, что к его мнению не всегда 
прислушивались.
      Дружески улыбаясь, Василий Иванович сказал:
      — Мне говорили о вас, Иван Христофорович, в Генеральном штабе. Думаю, что 

в процессе работы мы ближе узнаем друг друга. Ну а пока потоварищески прошу: 
без личных обид, если погорячусь. Хочу предупредить, если в моих решениях 
чтонибудь вызовет у вас сомнение, говорите прямо. Люблю, когда подчиненные