Стремясь собрать информацию именно по этим проблемам, я сам под различными 
предлогами посещал районы города, где шли боевые действия. Это было возможно 
только потому, что Шанхай – совершенно уникальный город. Кроме того, шла 
различная информация об операциях японской армии от немецких военных 
инструкторов.

Беседуя с Одзаки, я многое узнал от него, как о прошлой политике Японии по 
отношению к Китаю, так и о прогнозах будущих действий Японии в свете 
Маньчжурского и Шанхайского инцидентов. Я уже забыл детали наших бесед с Одзаки 
по этим вопросам, но смог приобрести общие представления по истории и политике 
Японии. В частности, он скрупулезно разъяснил мне изменения во внутренней 
политике Японии до и после начала Маньчжурского инцидента и поделился своими 
обширными познаниями об ультранационалистическом движении Японии в 1931 – 1932 
годах.

Каваи доставлял из Маньчжурии и Северного Китая различную информацию, сообщал 
об операциях японской армии в Маньчжурии, тактике китайских партизан, 
политических и экономических целях Японии в Маньчжурии и других проблемах. 
Думаю, что он предоставлял также различные материалы о японский политике в 
Северном Китае. Однако сейчас не могу точно вспомнить масштабы его деятельности 
по сбору сведений и материалов во время Шанхайского инцидента. Каваи передавал 
информацию через Одзаки. Поэтому фактически я не мог разобраться, что из 
полученной мной информации поступило именно от Каваи.

Теперь уже не помню, какого рода информацию я получал от Фунакоси. Думаю, что, 
поскольку Шанхайский инцидент закончился заключением соглашения о перемирии, 
добываемая им информация скорее всего ограничивалась только общими вопросами о 
политике Японии в отношении Китая и Маньчжурии.

Я очень редко встречался с Мидзуно, Кавамура[37 - Кавамура Ёсио (1911 – 1942) – 
японский журналист, друг Одзаки, в Шанхае был корреспондентом газеты «Мансю 
нити-нити симбун». Член разведгруппы «Рамзай». Был арестован 31 марта 1942 г. и 
умер или убит в тюрьме 15 декабря 1942 г. – Прим.ред.] и Ямаками, поэтому почти 
ничего не припоминаю, о чем с ними беседовал.




ДРУГИЕ ГРУППЫ В КИТАЕ



Группа Джимма, или Лемана

Самой первой, работавшей в Шанхае, была группа Джимма. Ее называли также 
группой Лемана, но я ничего не слышал об этом, пока не приехал в Шанхай. Джимм 
был командирован четвертым управлением РККА и прибыл в Шанхай немного раньше 
Алекса и меня. Его задача состояла в том, чтобы организовать радиосвязь между 
Шанхаем, другими районами Китая и Москвой. Кроме того, в качестве 
второстепенного задания он должен был направлять информацию в Москву, если бы 
появилась возможность ее получения. Таким образом, по сути его задачи были, 
главным образом, технического, подготовительного, экспериментального характера. 
Когда я прибыл в Шанхай, он уже завершил организацию радиосвязи на линии Шанхай 
– Москва и создавал ее между Шанхаем и другими районами Китая. Однако, кажется, 
организация связи с Кантоном шла не очень успешно. Джимм привлек к работе 
Клаузена, а затем в Шанхае и русского белоэмигранта Мишу (или Мишина). Позже 
Джимм передал мне и Алексу налаженную им в Шанхае радиостанцию и собрался к 
отъезду в Москву. Когда он покинул Шанхай – не помню, но помню, что по 
возвращении в Москву он стал начальником радиошколы. Я встречал его в Москве в 
этом качестве. До смерти Мишина я заботился о нем. Он работал для меня в 
Кантоне, а затем и в Шанхае. Клаузен был в нашей группе короткое время. В 1931 
году по указанию Москвы я отправил его в Харбинскую группу. В результате группа 
Джимма (Лемана) умерла естественной смертью.


Харбинская группа

Еще одной группой, с которой я контактировал в ходе своей работы, была 
Харбинская группа. Она также была направлена четвертым управлением РККА. Ее 
задача состояла в сборе военной информации в Маньчжурии, но одновременно 
собиралась также и политическая информация. Харбинская группа служила для меня 
почтовым ящиком. Мои письма и документы, адресованные в Москву, я отправлял 
этой группе, а они переправляли их в Москву. Направляемые для меня из Москвы 
деньги тоже посылались через этот канал. Связь с Харбинской группой 
осуществлялась следующим образом. Прежде всего из Харбина в Шанхай приезжал 
кто-нибудь из Харбинской группы и согласовывал технику связи через «почтовый 
ящик». Затем выделенные для этого члены Харбинской и Шанхайской групп 
поочередно курсировали между двумя городами, выполняя роль почтальонов. Клаузен 
несколько раз выполнял для меня такую роль. Я и сам, став «почтальоном», возил 
документы в Харбин, думаю, что это было весной 1932 года.