высокомерием, фанаберией, что обусловливало общение с ним Г. К. Жукова на 
определенной дистанции, чего не наблюдалось с другими, не менее значимыми по 
положению представителями Наркомата обороны. Вызывали некоторое недоумение 
Военного Совета стремление Л. З. Мехлиса, в начале своего пребывания, 
основываться на докладах отдельных политработников без достаточного знания 
фактического состояния дел на местах и попытка проводить отдельные мероприятия, 
не согласуемые с задачами оперативной маскировки и замыслом командующего. 

Георгий Константинович подчеркнуто рекомендовал М. С. Никишеву и П. Г. Горохову 
не допускать излишнего отрыва политработников от частей и подразделений, 
ведущих бой, работать с людьми дифференцированно, исходя из обстановки. Чем она 
тяжелее, тем ближе надо быть к бойцам, разделять и преодолевать с ними 
трудности, заботиться о людях. "Части резерва и вторых эшелонов должны учиться 
на опыте, как надо бить противника, а на передовой бдительно и упорно оборонять 
занимаемые рубежи - так надо понимать задачу каждого рода войск в данных 
условиях обстановки", - указывал командующий. 

"Одной из важнейших кадровых проблем политотдела, - вспоминал П. И. Горохов, - 
было укомплектование политаппарата соединений и частей. К началу августа еще не 
везде были заменены выбывшие из строя политработники, хотя имелись значительные 
резервы численностью более трехсот человек{48}. 

Кроме того, за три месяца войны выросли новые замечательные кадры, имевшие опыт 
боев с захватчиками. Это был золотой фонд, который держать под спудом было 
преступно. В течение нескольких дней все трудности были разрешены. Дивизионный 
комиссар П. И. Горохов проводил работу с кадрами дивизий и бригад, заместитель 
начальника политотдела батальонный комиссар С. И. Мельников ведал остальным 
звеном политработников. Секретарь партийной комиссии политотдела батальонный 
комиссар А. М. Помогайло поехал в соединения, где вместе с начальниками 
политотделов подобрал достойных взамен выбывших из строя секретарей и членов 
парткомиссий, секретарей и членов партийных и комсомольских бюро. 

Таким образом, за небольшой срок к началу наступления во всех соединениях и 
частях, а также и подразделениях советских войск, занимавших оборону в районе 
реки Халхин-Гол, был полностью укомплектован состав политических работников, 
руководящих партийных и комсомольских органов. Новые кадры сразу же включились 
в активную работу, которая принесла необходимые плоды в ходе развернувшегося 20 
августа генерального наступления. 

В подготовительный период Военный Совет провел целый ряд совещаний, главной 
темой которых была мобилизация личного состава войск на отпор врагу. Одно из 
них, помнится, состоялось 12 августа. В большой палатке у горы Хамар-Даба были 
собраны комиссары и начальники политических отделов, военкомы отдельных частей 
и редакторы газет. На земляных скамейках здесь разместились до 80 
политработников, прибывших прямо из окопов. Хотя в выступлениях само слово 
"наступление" и не упоминалось, но все, о чем говорилось, было пронизано 
подготовкой к решающему штурму. Через два дня, 14 августа, здесь же состоялось 
аналогичное совещание и с руководителями комсомольских организаций. 

Следует отметить, что в дни самых жарких и ожесточенных схваток, когда бойцы, 
командиры и политработники смотрели смерти в лицо, поток заявлений о приеме в 
партию или комсомол был наиболее высоким. Каждый воин хотел идти в бой 
коммунистом или комсомольцем. Так, если за весь период боевых действий с 
японскими захватчиками было подано 3503 заявления о приеме в ряды партии и 
4170 - в комсомол, то только за 10 дней августовского сражения, с 20 августа по 
1 сентября 1122 бойца заявили о желании стать коммунистами{49}. 

Для того, чтобы ускорить рассмотрение документов, как рассказывал А. М. 
Помогайло, были найдены гибкие формы приема в партию, которые полностью 
обеспечивали твердое проведение в жизнь незыблемого партийного 
закона индивидуального отбора новых членов в ряды партии. 

Заявления о приеме в партию рассматривали ускоренным порядком, без вызова с 
передовой бойца или командира. Сначала ими занимались партийные бюро частей, 
затем делегатские собрания первичных партийных организаций. Делегаты, обычно в 
ночное время, собирались в определенном месте, где и решали окончательно вопрос 
о приеме. Вернувшись в свои подразделения, они сообщали коммунистам о своем 
решении. 

Прием в партию занимал большую часть времени и был основным в работе партийных 
комиссий. Они, и прежде всего их секретари, на марше и в боевой обстановке были 
ближайшими помощниками комиссаров и политических отделов, выполняли самые 
различные их поручения. 

Ярким примером может служить деятельность старшего политрука Живолукова, имя и 
отчество которого, к сожалению, не помню. Он был секретарем партийной комиссии 
родной мне 11-й ордена Ленина танковой бригады имени М. П. Яковлева, в чьих 
рядах я начал свою службу в Монголии и с которой поддерживал связи, будучи 
адъютантом командующего.