член Военного Совета Никишев, начальник штаба 1 АГ Богданов. Учитывая 
особенности местности, территориальное размещение войск и задачи по защите 
границ МНР, а также неуемное стремление японского командования к расширению 
агрессивных действий, Г. К. Жуков организовал оборону с характерными 
особенностями. Полосу обороны он поделил на два боевых участка: Южный и 
Северный. Командование ими поручил полковникам Потапову и Терехину. 

Командующим боевыми участками было предоставлено право - в необходимых случаях, 
при наступлении противника и прорыве переднего края, привлекать по одному 
танковому батальону 6-й и 11-й танковых бригад. Приказом было обусловлено 
построение обороны глубиной в два эшелона. Между ними следовало оборудовать 
сильные отсечные позиции. Жилые землянки и убежища строить на обратных скатах, 
соединив их с окопами и ходами сообщения. Во время артподготовки противника 
основную массу бойцов держать в убежищах, имея в окопах наблюдателей и дежурных 
пулеметчиков. При переносе артогня противника всем выходить по своим местам для 
отражения его наступления. Из танковых бригад был создан подвижный резерв. 

Проводилось и много других мероприятий по совершенствованию обороны. Но о них, 
думается, писать не следует, и не всем читателям это будет интересно. Г. К. 
Жуков принял энергичные меры по ускорению инженерных работ и обеспечению 
постоянной бдительности и боеготовности. 

Согласно его указанию, окопы соединялись траншеями. Узлы обороны и опорные 
пункты укреплялись в противотанковом отношении. Передний край и отсечные 
позиции были заминированы и обведены проволочными заграждениями. Для маневра 
вторыми эшелонами и резервами изучались и подготавливались направления, 
тщательно отрабатывалась организация системы огня всех видов оружия и 
подразделений родов войск. Обеспечивалась надежная связь, а тем самым - 
устойчивое управление оборонительным боем. 

После попытки развернуть наступление 8 сентября японское командование подобных 
действий наземными войсками на Халхин-Голе больше не предпринимало. Этого 
нельзя было сказать о японской авиации. 

В первой половине сентября в монгольском небе, над восточным выступом 
территории МНР, произошло семь воздушных боев. Самым крупным из них было 
сражение 15 сентября, вспыхнувшее за день до начала переговоров. По всему было 
видно, что японское командование рассчитывало на ослабление бдительности наших 
войск и решило силами своей авиации нанести решающий удар по полевым аэродромам 
наших частей и соединений. Успех усилил бы их позиции на предстоящих 
переговорах. 

Сосредоточив крупные воздушные силы, рано утром, когда солнце еще не успело 
взойти, 120 японских истребителей появились над нашими аэродромами. Основной 
удар был направлен против полка новых машин "И-17" ("Чайка"), которые по своим 
летно-техническим данным - скорости, маневренности и вооружению - превосходили 
японские "И-97". 

Но расчеты противника не оправдались. Четкая по тому времени система оповещения 
и связи, постоянная готовность летного состава позволили нашему командованию 
поднять навстречу врагу 207 истребителей. Разгорелся воздушный бой. Небо рябило 
массой ревущих самолетов: на ограниченном пространстве сражались свыше 300 
машин. Сбитые машины загорались в воздухе, взрывались на наших глазах, не 
достигнув земли. 

Вот несколько примеров. Советский летчик сражается с японским асом. Тот 
уклоняется от лобовых атак, стремится идти на малых радиусах. Но "Чайка" 
прижимает врага. Японец меняет тактику. Вот он пошел в лобовую. Видимо, хотел 
повлиять на психику, но первым спасовал и уклонился. Решил удирать. Но уйти ему 
не удалось. Самолет загорелся и взорвался у самой земли. Возможно, летчик мог 
бы опуститься на парашюте, но японское командование все предусмотрело в этом 
отношении. Летчик крепко привязывался к сиденью самолета, и отстегнуться ему 
было нелегко. 

В этом бою наши "Чайки" сбили 19 истребителей и один бомбардировщик, а всего за 
15 дней сентября враг потерял 71 самолет. На наши аэродромы не вернулись 18 
истребителей. 

Однажды мы были свидетелями такой картины. Японский самолет, пользуясь затишьем 
на фронте, "повис" над нашими артиллерийскими позициями. Комбриг Ф. Г. Корзин 
понял, что это корректировщик, и попросил летчиков, находившихся поблизости, 
прогнать японца. Зенитных артиллерийских средств в этом районе не было, да и по 
тактическим соображениям невыгодно было показывать позиции зениток. В воздух 
поднялись два наших истребителя. Над горой Хамар-Даба началось преследование 
воздушного пирата. Но огня никто не открывал. Наши летчики дали ему знать, что 
он должен совершить посадку на нашей территории. Однако японский пилот искусно 
маневрировал и упорно стремился уйти в отрыв. Вскоре мы услышали резкие звуки 
пулеметных очередей. Наши самолеты открыли огонь, по-прежнему принуждая 
японского летчика подчиниться. Еще один заход, и враг пошел на снижение. Он 
пронесся над нашим командным пунктом и упал в 500-700 метрах юго-западнее горы