этом налете одна бомба взорвалась вблизи чуть ли не единственного в этом 
юрточном городке дома, в котором размещался узел связи корпуса. От взрывной 
волны вылетели стекла, осыпалась штукатурка, некоторых связистов оглушило. Но 
работа узла продолжалась. Связь поддерживалась бесперебойно. 

Быть под бомбежкой - приятного мало. Но нельзя было не обратить внимания на то, 
что отдельные командиры явно пренебрегали укрытиями и мерами маскировки. Кто-то 
стоял во весь рост, рассматривая, что происходит в воздухе, кто-то ходил, как 
на прогулке. Авиационные начальники комбриг С. П. Денисов, полковник С. Е. 
Гусев, полковник И. А. Лакеев и другие управляли воздушным боем на незащищенном 
командном пункте. 

Начальник штаба комбриг А. М. Кущев вышел из юрты. Без фуражки, с картой в руке,
 прикрыв правой рукой глаза от слепящих лучей солнца, он посмотрел, что 
творится в небе, и пошел своим путем, не обращая никакого внимания на воздушную 
обстановку. Не покидал своего рабочего места и командир корпуса. Впоследствии 
Военный Совет резко осудил тех командиров, которые неразумно подставляли свои 
головы под пули и бомбы. 

Штаб корпуса работал с большим напряжением. Вот уже несколько дней подряд Г. К. 
Жуков неотлучно находился на командном пункте, работал до глубокой ночи, спал 
мало. 

Исполняя общий план, согласованный с Наркомом обороны: прочно удерживать 
плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из 
глубины - Георгий Константинович предпринял меры по оперативному использованию 
войск. Для улучшения организации обороны в районе реки подвижный резерв корпуса 
(11-я танковая бригада, 7-я мотобронебригада и 24-й мотострелковый полк) был 
подтянут ближе к району боев и размещен в 25-30 километрах западнее горы 
Хамар-Даба. 

По оценке противника Г. К. Жуковым, следовало ожидать наступления японцев 
крупными силами с далеко идущими целями. Еще не имея данных, где будет нанесен 
удар противником, командующий готовил подвижные силы к тому, чтобы парировать 
его наступление в любом направлении. Местность позволяла использовать 
бронетанковую технику всюду на предельных скоростях. 

При выработке этого решения Г. К. Жуков советовался с ближайшими помощниками. 
Начальник штаба комбриг А. М. Кущев выразил сомнение в целесообразности 
размещения резервов. 

- Чего вы боитесь? - спросил Жуков. 

- Активности японской авиации, - ответил начальник штаба. 

- Это не довод, - возразил командир корпуса. - Яков Владимирович, обратился он 
к командующему авиацией Смушкевичу, - вы сможете прикрыть движение колонн в 
район Хамар-Дабы от самолетов противника? 

- Сумеем, - ответил Смушкевич. - К исходу дня доложу план перебазирования 
некоторой части истребительной авиации. 

2 июля противник перешел в наступление, применив до 80 танков. К исходу дня на 
участке 149-го мотострелкового полка ему удалось вклиниться в нашу оборону. 
Появились пленные и подбитые танки японцев. 

Однако наступление их носило отвлекающий характер. Они хотели сковать наши 
части, нанести им потери, привлечь к этому участку внимание командования 
советских и монгольских войск. Главными же силами, под покровом ночи, они 
намеривались внезапно обойти левый фланг обороняющихся, переправиться через 
реку Халхин-Гол, захватить гору Баян-Цаган, закрепить ее за собой и ударом в 
южном направлении окружить и разгромить наши войска. 

"Для проведения этой операции противник перебросил из района Хайлара войска, 
предназначенные для действий в составе развертывавшейся 6-й армии"{26}. Главной 
силой явилась 23-я пехотная дивизия генерала Камацубара, бывшего военного 
атташе в Советском Союзе. Действия дивизии по захвату Баян-Цагана 
обеспечивались наступлением против наших частей на плацдарме и повышенной 
активностью многочисленной японской авиации. К моменту подхода наших резервов 
противник успел сосредоточить на горе Баян-Цаган более десяти тысяч штыков, 
около 100 орудий и до 60 орудий ПТО. 

Как только стало известно, что японцы в ночь на 3 июля сбили боевое охранение 
6-й кавалерийской дивизии МНРА, переправились через реку Халхин-Гол, захватили 
гору Баян-Цаган, незамедлительно последовало решение о контрударе. План 
командующего сводился к тому, чтобы внезапным ударом разгромить противника на 
горе Баян-Цаган, одновременно сохранив и улучшив позиции наших и монгольских 
частей на правом берегу Халхин-Гола с тем, чтобы в последующем подготовить 
окончательный контрудар.